Дело о немом партнере. Дело заикающегося епископа. Дело о хромой канарейке. Дело о предубежденном попугае

Подойдя к телефону, Мейсон позвонил в агентство Дрейка, нахмурился, когда ему сказали, что Дрейк отправился в турецкие бани, и попросил секретаршу Дрейка:

— Соберите самый подробный материал о частном детективе Питере Сэксе. Он принял Деллу Стрит за мисс Ситон и пытался ее убить. Сразу же поручите своим агентам заняться этим вопросом.

Он положил на место трубку.

— О’кей, девочка, — обратился он к Делле Стрит, — возвращайся-ка теперь к нам в офис. Кстати, рыжий цвет тебе очень идет.

— Спасибо, шеф, приму к сведению. А вы куда?

Он покачал головой.

— Поеду в отель «Санта-дель-Риос» для интервью с мнимой внучкой Ренволда К. Браунли.

Глава 11

Мейсон вложил двадцатидолларовую купюру в ладонь телефонистки, сидевшей на коммутаторе в отеле «Санта-дель-Риос».

— Я прошу только одного, — пояснил он, — соедините меня с ней. После этого я уже сам все устрою.

— Мне даны совершенно определенные указания, — попробовала протестовать девушка. — Ее осадили газетные репортеры, она не желает никого видеть.

— Она уклоняется от подобной известности?

— Как будто. Она поражена горем, не может прийти в себя от случившегося.

— Да, переполнена горем, — насмешливо повторил Мейсон, — потому что стала наследницей нескольких миллионов и в скором времени наложит на них лапки.

— Вы из газеты? — поинтересовалась телефонистка.

Мейсон покачал головой.

— Кто же тогда?

— Для вас я Санта-Клаус.

Она вздохнула, ее пальчики сжали двадцатидолларовую бумажку.

— Если я кивну головой, — сказала она, — пройдите в кабину номер два. Значит, я ее вызвала к телефону. Большего я сделать не могу.

— А большего и не требуется. Какой у нее номер?

— Она занимает люкс «А» на третьем этаже.

— О’кей!

С этими словами Мейсон отошел от стойки. Быстрые пальчики телефонистки порхали над проводами коммутатора. Иногда она что-то говорила в микрофон, прикрепленный на голове таким образом, что его мембрана находилась рядом с ее губами. Наконец она повернулась к Мейсону и кивнула головой. Мейсон вошел в кабину и поднял трубку.

Женский вкрадчивый голос ответил:

— Дженис Браунли слушает. В чем дело?

Мейсон спокойно заговорил:

— Я мистер Мейсон, нахожусь здесь, в отеле. Полагаю, нам с вами следует обсудить, какие меры следует предпринять для того, чтобы не позволить газетным репортерам изводить вас. Получилось так, что вы сейчас стали самой сенсационной темой дня, им приказано получить у вас интервью, и, если мы не объединим наши усилия, боюсь, что они от вас не отстанут.

Голос ответил:

— Это было бы прекрасно, мистер Мейсон. Заранее благодарю вас за вашу помощь.

— Могу ли я к вам подняться?

— Да. Подойдите к номеру двести девять и постучитесь в дверь. Я впущу вас через него. К люксу «А» не подходите. Мне кажется, он находится под наблюдением репортеров.

Мейсон поблагодарил собеседницу, повесил трубку, поднялся на лифте на третий этаж, нашел номер 209 и постучал в дверь. Ее отворила привлекательная молодая особа в зеленой атласной пижаме, подарила ему соблазнительную улыбку и затворила за ним дверь. Потом она повела его через две ванные комнаты и три традиционно обставленные спальни в угловой люкс в конце крыла, где роскошная мебель и персидские ковры создавали атмосферу роскошного дома.

Она кивнула в сторону кресла и спросила:

— Что скажете в отношении сигары и стаканчика шотландского виски с содовой?

— Благодарю вас, — ответил Мейсон.

Пока она выбирала сигары и наливала виски из хрустального графина, бросала в него кубики льда и разбавляла содовой, Мейсон внимательно разглядывал девушку, стараясь составить о ней точное представление.

— Вы не знаете никаких новостей? — спросила она у него. — Уже нашли тело дедушки?

— Нет еще. Представляю, каким шоком явилась для вас его смерть.

— Да, это настоящий кошмар.

Она закрыла глаза рукой, украшенной множеством дорогих колец.

— Можете ли вы припомнить что-то из своего раннего детства? — спросил он ее.

Он уселся поудобнее в кресле.

— Ну конечно.

Она быстро убрала руку от глаз и посмотрела на него с внимательной настороженностью.

— Я слышал, что вы были приемным ребенком.

— А в чем, собственно, дело? — спросила она уже без всякой любезности.

Мейсону показалось, что мускулы у нее напряглись, как будто она сжала все свои чувства в кулак.

— Вы сказали, что хотите видеть меня в отношении тех мер, которые надо принять, чтобы не допустить сюда газетных репортеров?

Мейсон кивнул и беспечно сказал:

— Совершенно верно. Это предлог, который предложил мне использовать Пит, чтобы обмануть бдительность девушки-телефонистки. Я был уверен, что он вас предупредил в этом отношении.

— Пит? — переспросила она, приподнимая брови.

— Ну да, — ответил Мейсон.

Он выпустил вверх струйку сизого дыма.

— Я не понимаю, о ком вы говорите.

Мейсон нетерпеливо нахмурился.