Дело о нервном соучастнике. Дело перепуганной машинистки. История куклы-непоседы

Ардмор принес присягу, сообщил, что он работает детективом и исполнял обязанности детектива третьего июня этого года.

— Вам случалось обследовать дом, в котором проживают обвиняемая и ее муж, Энрайт Харлан?

— Да, сэр.

— Когда?

— Четвертого июня.

— Вы обследовали что-нибудь из одежды обвиняемой?

— Да.

— Обращаю ваше внимание на конкретную пару перчаток. Вы обследовали их?

— Да.

— Что вы обнаружили?

— Когда я обработал эти перчатки пылесосом, в котором был поставлен фильтр, задерживающий пыль, то в фильтровальной бумаге я обнаружил ряд посторонних частиц.

— Вы смогли определить, что это за посторонние вещества?

— Да, одно из них я определил.

— И что это было?

— Несколько крупиц сахара.

— Сахара? — улыбнулся Бюргер в сторону присяжных.

— Да, сэр.

— То есть обычного домашнего сахара?

— Да, сэр.

— И что вы потом сделали?

— Потом я пошел в дом, где жили подсудимая и ее муж, и обследовал несколько коробок для сахара.

— И что вы обнаружили?

— На дне сахарницы лежала связка ключей от машины.

— В самом деле? — проговорил Бюргер. — Вы пометили их, чтобы их можно было узнать?

— Да.

— Я даю вам связку ключей и обращаю ваше внимание на метки, сделанные на ключах. Это та связка, которую вы нашли?

— Да, сэр, связка из двух ключей.

— Вы затем определили, к каким замкам подходят эти ключи?

— Да, сэр.

— Что это были за замки?

— Вот этот ключ подходит к замку зажигания автомобиля, которым управлял Джордж К. Латте в день своей смерти. А этот ключ от багажника того же автомобиля.

— Вы убедились, что они подходят?

— Да, сэр.

— Перекрестный допрос, — объявил Бюргер.

Мейсон улыбнулся.

— Ведь вы не знали, мистер Ардмор, кто именно положил эти ключи в сахарницу? — спросил он.

— Я лишь знал, что на перчатках обвиняемой был сахар.

— Отвечайте на вопрос. Вы не знаете, кто положил эти ключи в сахарницу?

— Не знаю, сэр.

— А вы обследовали дом до того, как обнаружили эти ключи?

— Да, сэр.

— И другие полицейские обследовали дом?

— Да, сэр.

— Муж продолжал жить в доме?

— Да, сэр.

— Некоторые из свидетелей допрашивались в этом доме?

— Да, сэр, некоторые.

— Почему вы не заглянули в эту сахарницу раньше, а предоставили возможность другим людям ходить по дому и подбрасывать улики там, где им захочется?

— Нельзя все сделать сразу, мистер Мейсон.

— Тогда почему вы не заперли дом, когда обыск еще не был окончен?

— Ну, мы… мы не знали, что еще нужно искать.

— Значит, вы считали, что вы знаете, что вам нужно найти еще до того, как предпринять какие-то шаги и убедиться, что эта улика не была подброшена?

— Я не думаю, чтобы эту улику кто-то подбросил.

— А я вас не спрашиваю, что вы думаете, — сказал Мейсон. — Я вас спрашиваю, почему вы не заглянули в эту сахарницу до того, как у других появилась возможность подбросить туда что-нибудь?

— Потому что я не знал, что в сахарнице что-то есть.

— И вы не исследовали, — продолжал Мейсон, — перчатки, одежду и не заглядывали под ногти еще кого-нибудь в этом доме, чтобы убедиться, что там нет сахара?

— Нет, сэр.

— Муж этой женщины все время был в доме. Вы не обследовали его пальцы, может, у него под ногтями тоже следы сахара?

— Нет, сэр.

— Тогда у меня все, — сказал Мейсон.

— Вопросов больше нет, — сказал Гамильтон Бюргер, после чего вызвал свидетельницу Джанис Кондон.

Она сообщила, что в течение примерно трех лет работает секретаршей Энрайта Харлана, включая то время, когда произошла покупка револьвера, выставленного в качестве вещественного доказательства. Шеф проинструктировал ее, чтобы она пошла в оружейный магазин и забрала пистолет, который он предварительно заказал, и чтобы она подписалась его именем в журнале регистрации стрелкового оружия. Она знала, что это не по правилам, и продавец это знал, но Харлан был очень уважаемым клиентом, и продавец закрыл глаза на нарушение порядка.

— Перекрестный допрос, — объявил Гамильтон Бюргер.

— Нет вопросов, — осторожно сказал Мейсон. — Мы должны были обговорить показания этого свидетеля. Не было необходимости ее вызывать.

— Вы могли сказать это раньше, — отрезал Гамильтон Бюргер.

— Но вы меня не спрашивали, — с улыбкой парировал Мейсон.

— Достаточно, — сказал судья Седгвик. — Занимайтесь своим делом, мистер окружной прокурор.

— Ваша честь, — обратился к судье Гамильтон Бюргер. — Позвольте заметить, что уже больше четырех часов. У меня больше нет свидетелей. Скажу, что дело меня очень удивляет. Мы начали заседание вчера днем. Сегодня утром суд собрался в пол-одиннадцатого. Я полагал, что это займет три дня, как минимум. Обращаю внимание суда на то, что на перекрестном допросе было задано очень мало вопросов, со стороны защиты почти не было возражений против имеющихся улик. Из-за этого возникла весьма необычная ситуация. Оказалось, я значительно опережаю регламент. Думаю, будет правильно попросить суд сделать перерыв.

Судья Седгвик, совершенно озадаченный тактикой Мейсона, вопросительно взглянул на адвоката.

Мейсон улыбнулся и сказал: