Дело о Невесте Снежного Беса

Тем временем волшебство началось. Старший Олевский поднял руку выше, а за ней с земли поднялся слой снега. Завис, поднялся вверх, над головами людей, никого не зацепив, прямо на уровень балкона. Я ойкнула и потрогала пальцем рыхлое, клубящееся морозным блеском  снежное облако. Оно закрыло вид до самого озера, потом взмыло ввысь и… разлетелось по сторонам тонким слоем, дунув в лицо колючей метелью.

Двор и дорога за коваными воротами остались припорошены несколькими сантиметрами снега.  А роща и луг за забором посвежели, присыпанные рукотворной вьюгой. Из дома с громким лаем вылетел лабрадор Арчи (мы ознакомились накануне вечером, и, кажется, у меня появился еще один поклонник), понесся по кругу.

Макар Гаврилович размял пальцы и продолжил творить волшебство. Его руки создавали из снежной дымки единорогов и волшебные замки. Мы с Анной ахали и охали. Тони присоединился к отцу, немного дергано собрал снег с крыши особняка, чуть не засыпав нас с мамой, повернувшись потом и сконфуженно раскланиваясь. Я посмеялась  от души, а позже, когда мужчины вернулись в дом,   поймала мужа в прихожей и, помогая ему снять пальто, всё в снежных сосульках, проворчала шепотом:

— Неуклюжий какой вендиго мне достался.

— Клянусь, в других делах я буду намного уклюжее, — сделав честные глаза, пообещал Тони.

И закрепил обещание очень горячим поцелуем.

…— На наш новый дом мы можем посмотреть только снаружи, — Тони развел руками. И это, если люди Боранских любезно расчистили подъездную.

— Ничего, — обрадовалась я. — Снаружи так снаружи. Дом. Наш. Собственный. Вау!

Когда мы подъехали к озеру, стало понятно, почему усадьбу назвали Лебединой: дом и впрямь был похож на крыло белой птицы – много светлого камня, стекло и дерзкий летящий силуэт.

— Я люблю дом Олевских, — сказал Тони, — но у нас с тобой должно быть что-то свое. Здесь никто никогда не жил. Этот дом ждал нас.

— Что там внутри? — жадно спросила я.

— Скоро узнаешь. Там много переделок, поэтому работы начнутся сразу после выходных.

Я не подозревала, что вскоре окажусь в Лебединой Усадьбе, но только… вынужденно.

…Рождество и Новый Год махнули белым крылом – пронеслись как один день. Академия устраивала очередной праздничный прием, и мы с Тони вернулись в Новую Аркону. Девчонки закидали меня вопросами, я отвечала, с наслаждением проматывая в памяти события последних недель, и мне хотелось расцеловать весь мир. Оставалось лишь поговорить с родителями. Мама-то меня поймет, а вот отец… Вопреки традициям своего мира, эр Алан, мой папа, придерживался мнения, что для его драгоценной дочери восемнадцать лет – слишком ранний возраст для замужества.

— Пойдешь на маскарад? — хором спросили Ксеня и Марьяша, выудив из меня все возможные подробности.

— Не знаю, — сказала я. — У Тони намечен какой-то важный разговор с министром – придется весь вечер любоваться на него издали.

— М-м-м… Как романтично, — сложив губы бантиком, мило протянула Ксеня. — Пойдем. И Черри давай возьмем. Она уже совсем на тебя не похожа. Все думают, студентка. Пусть повеселится. А я ее реакции запишу – полезное с приятным. Я статью пишу. С результатами исследования.

— И что показало исследование? — заинтересовалась я. — Почему кристаллы растворились?

— У меня две версии, — сказала Ксеня, — первая…

— Да ну вас! — возмутилась Марьяша. — Успеете наговориться о скукоте всякой! Айда колядовать!

Нацепив старые рваные тряпки, мы сначала до смерти напугали Тупорыла и Ри-ши, а потом с песнями и плясками прошлись по общаге, заражая весельем других студентов. Никто не отказался подурачиться. Меркурий Родионович махнул на нас рукой, напомнив не портить казенное имущество.

В последние недели студентов мало выпускали за стены Академии. Я знала, почему. Если большинство магов столицы полагало, что Грид – это нелепые попытки «динозавров от магии» привлечь внимание  к своим устаревшим методам, тот самый «динозавр», ректор Кингзман был уверен в скором Прорыве, сильнейшем за последние сто лет.

Еще один бал. Скоро стану светской львицей. Кстати, костюм львенка был мягким, теплым и удобным – можно было опускать шапку-голову и подсматривать за окружающими, сохраняя инкогнито. Для Черри я заказала наряд симпатичной козочки, поскольку наступал год Агнца.

Мы собирались у Источника, в холле. С потолка сыпался магический снег, и снежные феи – копии тех, что мы видели в Садах, пели нам лесные гимны, воспевая зимнее волшебство.

— Вон твой Тони, — шепнула на ухо Марьяша. — Уходит с каким-то типом. Уже ушел.

— Где? — подскочила я, запуталась в плюшевом хвосте и под смех одногруппников шлепнулась на попу.

Снежная фея спорхнула с левитирующего над водой Источника цветка, подлетела к самому лицу, коснулась щеки крошечной ручкой. Она настоящая, поняла я.  Одна из тех, кого мы с Тони видели в теплице. Я тряхнула и повертела головой, отгоняя непонятное ощущение. Феи нигде не было видно. Как случилось, что среди магических иллюзий затесалась одна настоящая пикси?