Дело о Невесте Снежного Беса

Ифрит легко перекинул трансформировавшегося Тони через плечо Лексея и исчез в портале.

Мы сняли барьер, и к нам тут же устремились люди из Управления. Завели в дом и принялись допрашивать. Я молчала, никому не веря и подозревая всех сразу. Только Макар Гаврилович (или человек на него похожий) удостоился от меня короткого:

— Берсерк.

Именно так в шутку называла Анна Ильинична вендиго, вступивших на тропу войны. Это было чисто семейное слово, и Макар меня понял. Олевский-старший потемнел лицом и кивнул. В конце концов, я уверилась в том, что он не калька, а отец Тони.

Очень спокойно, тихим, но убедительным методом, включающим несколько звонков (от агентов все же имелась польза – они поменяли кристалл на вышке связи) Макар Гаврилович удалил из Лебединой Усадьбы всех посторонних, но и тех, кто остался, хватало, чтобы нарушить мое хрупкое душевное равновесие. Мне хотелось остаться одной и сформулировать тот прекрасный план, что начал зарождаться в голове. Разумеется, я не собиралась сидеть сложа руки.

Но пока мы сидели внизу, на полукруглом диване, в креслах и на полу: остатки нашей семерки, встревоженные Вележ и Райяр, Макар Гаврилович, Владимир Олевский, министр Чартрышский и отец Брони, граф Кудель, барон фон Райндорф… и Черри, которую зачем-то притащил Вележ. Девочка-голем, впрочем, вскоре исчезла на кухне и принялась греметь там посудой, готовя чай. Владими́р хмурился, поглядывая на нее, когда она накрывала на стол. Олевский-средний не одобрял гомункулов и кадавров. Я припомнила кое-что из его предвыборных речей: отказ от использование элементалей, свобода бытовой нечисти и долой квазижизнь. Звучит отлично, но общество так сразу не переделаешь, особенно аристократию.  И было что-то еще в лице Владими́ра, выражение, которое я не смогла определить.

— Что ж я Гудкову скажу? — несколько растерянно обратился к Брониславу Кудель-отец. — Дочь забрали в особый отдел, а сын…

— Подумайте лучше о том, — раздраженно проговорил фон Райндорф, — как определить, кто у нас копия, а кто настоящий. Мы никогда не сталкивались с таким точным воспроизведением оригинала с помощью обычной кальки! Предстоит кропотливая работа по зачистке от этой… пакости всех сфер деятельности. А у нас уже несколько мелких Прорывов на северо-востоке.  

— Там работают маги Академии, — с мрачным выражением сообщил Чартрышский. — Но я не представляю, что будет, если Прорывы усилятся. А они усилятся. Присутствуют некоторые признаки, так называемые паттерны, характерные для прежних вторжений и свидетельствующие о том, что они служили подготовительным этапом. Тут не может быть никаких сомнений. Мы имеем самый настоящий Грид. Мы в глубокой заднице, господа.

— Это ваш Союз растревожил осиное гнездо, — обвиняюще проговорил отец Ксени, обращаясь к Олевскому. — Если бы не вы, в министерствах успели бы подготовиться.

— Напомню вам: именно мой сын сейчас…  — начал Макар Гаврилович.

Но из кресла барону ответил Райяр:

— Отпустите детей. Дети помогут.

Голос Райяра звучал очень странно, отстраненно и глухо. Глаза Богдана превратились в два черных пятна. Барон раскрыл рот, но Чартрышский резко сказал:

— Тишина. Слушайте.

— Он там один, во мгле. Собирает свою силу. Когда все будет кончено, дети помогут, — Райяр замолк и словно заснул, уронив голову на грудь. — Стена. Отпустите их к Снежной Стене Мэб.

— Что это было? — спросил Кудель.

— Очень редкий Дар, — объяснил Вележ. — Вы ведь знаете, что обычные люди неспособны видеть будущее, только потомки Древних и фантомы. Будучи студентом, Богдан попал под воздействие «злых костей». Выжил и стал оракулом. Врачи подозревают, что в нем живет… слабый фантом или, возможно, элементаль с выходом на Ту Сторону. Удалить вторженца нельзя – он крепко слился с нервной системой носителя. Сущность никак себя не проявляет во время осмотров и даже сканирования приборами. Однако иногда бывают такие вот… выплески.

— И он… этот ваш фантом-оракул… предлагает, чтобы мы отправили наших детей на помощь герою-одиночке? — возмутился фон Райндорф, вскакивая. — Отправляйте туда своих магов! А я забираю дочь и уезжаю!

— И я! Я забираю сына! — Кудель тоже вскочил. — Мы уже пережили несколько покушений. Бронислав вернется в Академию после… всего этого!

— Если будет, куда возвращаться, — тихо сказал Олевский, когда Кудель и фон Райндорф ушли, прихватив детей.

Бронислав и Ксеня покорно удалились, сделав остальным незаметный знак. Вернулись они через час, страшно довольные. Оба сбежали из-под носа у родителей, посредством магического «клейма» встретились в каком-то кафе на окраине и потом «прыгнули» на вызов Марьяши.

— Вы верите Богдану? — спросила я у Макара Гавриловича, собирая вещи в сумку.