Дело о незваных гостях

— Надо же, вот буквально минуту назад был здесь. Должно быть, вышел куда-то.

— Благодарю вас! — Корсаков энергично потряс руку ученого и направился к выходу из аудитории. По дороге к нему присоединился Постольский.

— Не знаю, в курсе Трутнев или нет, но из всего общества ему нужен один человек, — пояснил на ходу Корсаков. — И он как раз только что вышел из аудитории.

— Думаешь, ему угрожает опасность? — спросил Павел.

— Не знаю, но хотелось бы переброситься с ним парой слов. Ты пока осмотрись здесь, а я погляжу, нет ли его на улице.

Корсаков выступил на крыльцо академии. Соляной переулок считался довольно респектабельной для столицы улицей, поэтому публика здесь прогуливалась весьма опрятная. Справа прозвенели колокола барочной Пантелеймоновской церкви на одноименной улице, упирающейся в Мойку. Налево шумел перекресток с Рыношной улицей. Сам переулок бежал за ней дальше, аж до самой Сергиевской.

На крыльце задумчиво переминался с ноги на ногу один из мужчин, поздравлявших лектора. Видимо, ждал экипажа. Корсаков решил попытать удачу.

— Позвольте вопрос, сударь? Вы, случаем, не Валентин Тимофеевич Рудин? — спросил он.

— Нет, вы обознались, — ответил мужчина. — Но не огорчайтесь. Рудин стоит во-о-он там. Франт, позирующий у церкви, видите?

Корсаков проследил за взглядом собеседника — и на секунду замер. Торжественно одетый усатый господин лет сорока (не удивительно, что лектор обозвал его «младшим коллегой») о чем-то беседовал с молодым человеком. Блондином. Долговязым. Высоким. Рядом с которым стояла на треноге фотографическая камера. Молодой человек вежливо указывает рукой в сторону. Усатый господин кивает и отступает. Молодой человек ободряюще улыбается и лезет под черную вуаль, прикрывающую заднюю часть камеры.

Корсаков рванулся с места. На ходу он перебирал варианты действий. Оттолкнуть Рудина? Или Трутнева? Или сбросить на землю камеру? Нет, все не то! Не дай Бог студент успеет сфотографировать Рудина. Или в кадр попадет кто-то еще.

Трутнев высунул из-под вуали руку с зажатой в ней вспышкой.

Корсаков принял решение.

— Внима-а-ание… — протянул студент.

Рудин солидно и высокомерно взглянул в объектив.

За секунду до съемки между камерой и ученым встал Корсаков. Широко улыбнувшись, естественно. Смертельная опасность, знаете ли, не повод плохо получаться на фотокарточке.

Щелкнул затвор камеры. В глаза Владимиру ударил яркий свет вспышки. За спиной возмущенно воскликнул Рудин.

Вспышка на несколько секунд лишила Корсакова зрения. Взор заполонили яркие всполохи. Владимир раздраженно зашипел, перехватил поудобнее трость и взмахнул ей перед собой. Импровизированное оружие ударилось обо что-то твердой. Следом раздался грохот падающей камеры и звон разбивающихся линз. Корсаков шагнул вперед еще раз и вновь рассек воздух тростью. На этот раз она не встретила препятствий. Ему почудились убегающие шаги, но преследовать беглеца, рискуя врезаться во пешехода или стену, а то и попасть под копыта или колеса, Владимир не стал.

— Да что вы себе позволяете? Сударь, я вас спрашиваю! Вы в своем уме? — бранился за его спиной Рудин.

— Почему все всегда задаются именно этим вопросом? — проворчал себе под нос Корсаков и потер слезящиеся глаза. Зрение медленно возвращалось к нему.

— Что вы там бормочите? — насел на него Валентин Тимофеевич.

— Говорю, что могли бы и поблагодарить, господин Рудин! — ворчливо ответил Владимир. Он, наконец, проморгался и теперь мог смерить собеседника раздраженным взглядом.

— Кто вы… — начал было ученый, но Корсаков невежливо упер ему в грудь набалдашник трости.

— Дайте угадаю. Сей молодой господин заявил, что он восхищен вашими научными работами. Хотя нет, постойте. Скорее, он сказал, что готовит серию фотографических портретов членов оптического научного общества. Не так ли?

— Да, — удивленно ответил Рудин, перестав возмущаться.

— А поточнее? Какой вариант? Первый или второй?

— Оба.

— Ну да, конечно, — покивал себе Корсаков. — Скажите, Валентин Тимофеевич, вы не помните некоего Сергея Трутнев? Он еще написал работу…

— Про то, что с помощью фотокамеры можно запечатлеть всевозможные фантазмы! — закончил за него Рудин. — Конечно, помню. Первостатейный бред! Такому самая дорога в камин. Что я и сделал!

— Боюсь, что не совсем бред, — укоризненно покачал головой Корсаков. — И он вас тоже запомнил.

— Хотите сказать, что это был?..

— Да, это был Трутнев, собственной персоной. И я бы, на вашем месте, радовался, что он не успел продемонстрировать свое изобретение на вас.

Тем временем, с крыльца академии спустился и подбежал к ним Постольский. Он перевел взгляд с Корсакова на Рудина, а с него — на лежащую под ногами разбитую камеру и брошенные сумки с фотографическими принадлежностями.

— Да, он был здесь, — не дожидаясь вопроса сказал Владимир. — Нет, ему удалось уйти. И теперь он точно знает, что по его следу кто-то идет. Надо быстро обыскать брошенные им вещи и понять, куда он мог податься.

Он опустился на корточки и принялся рыться в оставленных Трутневых сумках.

— Вы что, будете без спроса копаться в чужих вещах? — возмутился Рудин.