Дело о пеликанах

Ее боссом был главный редактор Джексон Фельдман, и в своей вотчине она не хотела признавать никого, кроме мистера Фельдмана. Особенно такую мелкоту, как Грэй Грантэм, который стоял перед дверью главного редактора и сторожил ее, как доберман. Она бросала на него суровые взгляды, каждый раз натыкаясь на его насмешливую ухмылку. Это длилось уже десять минут с тех пор, как они собрались в кабинете главного и заперли за собой дверь. Она не знала, почему Грантэм ждет за дверью. Но хозяйкой здесь была она.

Зазвонил телефон, и Грантэм крикнул ей:

– Никаких звонков.

Ее лицо моментально сделалось красным, а рот открылся. Она взяла трубку, послушала и сказала:

– Мне жаль, но у господина Фельдмана совещание. – Она гневно уставилась на Грантэма, который кивал головой, как бы одобряя ее. – Да, я скажу, чтобы он вам перезвонил, как только освободится. – Она положила трубку.

– Спасибо! – бросил Грантэм, и это сбило ее с толку. Она собиралась сказать что-нибудь противное, но «спасибо» смешало ее мысли. Он улыбнулся ей, и это еще сильнее взбесило ее. Было пять тридцать, и в это время она обычно уходила с работы, но сегодня Фельдман попросил ее задержаться. Грантэм все еще продолжал посылать в ее сторону кривые ухмылки, находясь у двери, в трех шагах от ее стола. Ей никогда не нравился этот Грантэм. Да и во всей редакции «Пост» нашлось бы не так уж много тех, кто бы был ей симпатичен.

Вошел помощник редактора отдела новостей и направился к двери главного, но на его пути оказался «доберман».

– Извините, но сейчас нельзя, – сказал Грантэм.

– А почему нет?

– У него совещание. Оставьте это у нее. – Он показал на секретаршу, которая терпеть не могла, когда на нее показывают и говорят «она» про нее, которая сидит здесь уже двадцать один год.

Помощник оказался не из пугливых.

– Прекрасно. Но мистер Фельдман приказал мне принести эти бумаги ему ровно в пять тридцать. Сейчас ровно пять тридцать. Я здесь, и бумаги при мне.

– Послушай. Мы очень за тебя рады, но ты не сможешь войти, понимаешь? Ты просто оставь эти бумаги у этой прекрасной леди, и солнце взойдет завтра, как и прежде. – Грантэм загородил собой дверь и, казалось, был готов вступить за нее в сражение, если парень будет настаивать.

– Давайте я возьму их, – предложила секретарша.

Расставшись с бумагами, помощник ушел.

– Благодарю! – вновь громко сказал Грантэм.

– Я нахожу вас весьма грубым, – бросила она в ответ.

– Я же сказал «благодарю». – Он старался показаться обиженным.

– Вы настоящий болван.

– Благодарю!

Неожиданно дверь открылась и из кабинета позвали:

– Грантэм.

Он улыбнулся ей и шагнул внутрь. Джексон Фельдман стоял за своим столом. Его галстук был распущен до второй пуговицы, а рукава закатаны до локтей. В возрасте шестидесяти шести лет он не имел ни одного лишнего килограмма. В пятьдесят восемь он еще бегал по две марафонские дистанции в год и работал по пятнадцать часов в сутки.

Смит Кин тоже стоял и держал набросок статьи и экземпляр дела о пеликанах, написанный от руки. Экземпляр Фельдмана лежал на столе. Оба редактора выглядели ошеломленными.

– Закрой дверь, – сказал Грантэму Фельдман.

Грэй закрыл дверь и сел на край стола. Все молчали. Фельдман сильно потер глаза и посмотрел на Кина.

– Здорово! – сказал он наконец.

Грэй улыбнулся:

– Надо понимать, что я принес вам крупнейший материал за двадцать лет и вы поражены настолько, что говорите «здорово».

– Где Дарби? – спросил Кин.

– Я не могу вам этого сказать. Это часть уговора.

– Какого уговора? – спросил Кин.

– На этот вопрос я тоже не могу ответить.

– Когда ты с ней разговаривал?

– Вчера вечером и сегодня утром.

– И это происходило в Нью-Йорке? – спросил Кин.

– Какая разница, где мы разговаривали? Мы разговаривали, и этого достаточно. Она рассказывала. Я слушал. Потом улетел и сделал набросок. Так что же вы думаете по этому поводу?

Фельдман медленно переломил свою худощавую фигуру и глубоко опустился в кресло.

– Как много известно Белому дому?

– Точно не знаю. Вереек сказал Дарби, что дело было передано в Белый дом на прошлой неделе и ФБР в то время считало, что им следует заняться. Затем по какой-то причине, после того как оно попало в Белый дом, ФБР забросило его. Вот все, что мне известно.

– Сколько Маттис отвалил президенту три года назад?

– Миллионы. Практически все они прошли через комитеты политических действий, которые им контролируются. Этот мужик очень умный. У него полно всяких адвокатов, которые знают, как это делать почти на законных основаниях.

Редакторы думали медленно. Материал оглушил их, как разорвавшаяся бомба. Грантэм был доволен и болтал ногами под столом, как ребенок, сидящий на пирсе.

Фельдман медленно собрал бумаги, скрепил их вместе и стал вновь пролистывать, пока не дошел до фотографии Маттиса с президентом. При виде ее он покачал головой.

– Это динамит, Грантэм, – сказал Кин. – Мы не сможем опубликовать его без надежного подтверждения, а это предполагает труднейшую из труднейших проверок. Ведь здесь, сынок, завязаны сильные мира сего.

– Как ты это сможешь сделать? – спросил Фельдман.

– У меня есть кое-какие идеи.