Дело о пеликанах

Они прошли через заваленный бумагами отдел новостей и вошли в шикарно обставленную комнату с длинным столом посредине. Там было полно мужчин, которые разговаривали, но сразу замолчали, как только она вошла. Фельдман запер дверь. Затем он протянул ей руку.

- Я Джексон Фельдман, главный редактор. А вы, вероятно, Дарби.

- А то кто же? - заметил Грей, все еще тяжело дыша.

Фельдман не обратил никакого внимания на его замечание и оглядел стоявших вокруг стола.

- Это Говард Кротхэммер, ведущий редактор, Эрни Де Басио, заместитель ведущего редактора по иностранным делам, Эллиот Кохен, заместитель главного редактора по национальным вопросам, и Винсен Литски - наш адвокат.

Она вежливо кивнула, но через минуту уже не помнила их имен. Все они были лет пятидесяти, все без пиджаков, и все выглядели очень озабоченными. Она чувствовала общее напряжение.

- Дай мне пленку, - сказал Грей.

Она достала ее из сумки и подала ему. Видеомагнитофон находился в конце комнаты на переносном стенде. Грей вставил пленку.

- Мы получили ее двадцать минут назад и поэтому не могли ее посмотреть.

Мужчины подошли ближе к экрану и ждали, пока появится изображение.

На черном экране появилась дата: 12 октября. Затем - Куртис Морган, сидящий за кухонным столом. Он держал переключатель, с помощью которого, очевидно, управлял кинокамерой.

"Меня зовут Куртис Морган, и если вы смотрите эти кадры, значит, я мертв", - первая фраза была ужасна. Мужчины пододвинулись ближе.

"Сегодня 12 октября, я снимаю это в своем доме. Я один, жена пошла к врачу. Я должен был пойти на работу, но позвонил и сказался больным. Моя жена ничего не знает. Я никому ничего не говорил. И если вы смотрите это, то значит, вы уже видели это (берет в руку аффидевит). Это письменное показание, подписанное мной, и я собираюсь оставить его вместе с видеопленкой, по всей вероятности, в депозитном ящике в даунтауне. Я прочту свои показания и дам пояснения".

- Показания у нас, - быстро вставил Грей.

Он стоял у стены рядом с Дарби. Никто не взглянул на него. Они буквально прилипли к экрану.

Морган медленно прочел свои показания. Его глаза перебегали со страниц письма к камере, туда и обратно, туда и обратно.

Это заняло у него десять минут. Всякий раз, как Дарби слышала слово "пеликан", она закрывала глаза и медленно качала головой. Вот к чему все свелось! Какой кошмарный сон! Но она старалась слушать.

Когда Морган закончил аффидевит, он положил его на стол и заглянул в записи в своей тетрадке. Он казался спокойным, без тени напряжения. Симпатичный парень, выглядевший моложе своих двадцати девяти. Поскольку он был дома, то был без галстука, просто в накрахмаленной белой рубашке. Он сказал, что "Уайт и Блазевич" не идеальное место службы, но большинство из четырехсот юристов гордились им и, вероятно, ничего не знали о Маттисе. Фактически, он сомневался, как много людей, кроме Вейкфилда, Вельмано и Эйнштейна, были вовлечены в этот заговор. Там был партнер по имени Джеральд Швабе, достаточно зловещий, чтобы быть вовлеченным в эту организацию, но у Моргана не было доказательств. (Дарби хорошо помнила его.) Была еще экс-секретарь, которая неожиданно уволилась через несколько дней после убийства судей. Ее звали Мириам Ла Рю, она восемнадцать лет проработала в отделе нефти и газа. Она-то могла что-нибудь знать. Живет в Фоялс-Черч. Другая секретарша, которую он не назовет, сказала ему, что случайно услышала разговор между Вейкфилдом и Вельмано, когда они говорили о том, можно ли доверять ему, Моргану. Она слышала лишь отрывки беседы. Они стали иначе относиться к нему после того, как на его столе была найдена та записка. Особенно Швабе и Вейкфилд. Казалось, им хотелось прижать его к стене и угрозами вырвать у него признание, кому он говорил об этой записке, но они не могли этого сделать, так как не были уверены, что он ее видел. К тому же они боялись, что вокруг этого поднимется шумиха. Но он видел записку, и они тоже были почти уверены в этом. И раз уж они сговорились убить Розенберга и Дженсена, то он-то, черт возьми, был просто их сотрудником, которого можно было тотчас заменить.

Юрист Литски недоверчиво покачал головой. Оцепенение стало проходить, и все слегка задвигались на своих местах.

Морган ездил на работу на машине, и дважды за ним был хвост. Один раз, во время ленча, он заметил человека, наблюдавшего за ним. Морган еще немного поговорил о семье, а затем стал говорить бессвязно. Было очевидно, что больше ему особенно нечего сказать.

Грей передал аффидевит и записку Фельдману, который прочел их и передал Кротхэммеру, а тот - следующему.

От прощальных слов Моргана у всех пошли мурашки по коже:

"Я не знаю, кто увидит эту пленку, я буду уже мертв, а потому, полагаю, это не имеет значения. Надеюсь, вы используете это, чтобы схватить Маттиса и его грязных юристов. Но если мою запись смотрят сейчас эти паршивые сволочи, то катитесь вы все к дьяволу!"

Грей вынул пленку. Он потер руки и с улыбкой посмотрел на собравшихся.

- Ну, джентльмены, достаточно вам доказательств, или требуется еще?