Дело о пеликанах

- А отсюда куда? - Он знал, что не следовало спрашивать, потому что сама она не изъявляла желания сказать. Но ему так хотелось знать.

- Куда-нибудь недалеко. Совершу свое обычное четырехрейсовое ночное путешествие. Может быть, в этом и нет необходимости, но так я буду чувствовать себя безопаснее. В конечном счете, приземлюсь где-нибудь на островах в Карибском море.

Где-нибудь на островах в Карибском море! Выбор сузился всего-навсего до какой-нибудь тысячи островов! Почему она говорит так неясно? Неужели она ему не доверяет? Он сидит тут, гладит ее ноги, а она не желает даже сказать, куда направляется.

- Что сказать Войлсу? - спросил он.

- Я позвоню тебе, когда доберусь. Или черкну несколько строчек.

Прекрасно! Этакие переписывающиеся друзья! Он мог бы посылать ей свои статьи, а она открытки с видами побережья.

- Я не знаю, куда еду, Грей, и вряд ли буду знать, пока не остановлюсь где-нибудь.

- Но ты ведь позвонишь?

- Через какое-то время. Это я тебе обещаю.

К одиннадцати вечера в офисах "Уайт и Блазевич" оставалось только пять юристов, и все они собрались на десятом этаже у Марти Вельмано: Вельмано, Симз Вейкфилд, Джеральд Швабе, Натаниэл Джонс (Эйнштейн) и ушедший в отставку партнер по имени Фрэнк Кортц. На краю стола Вельмано стояли две бутылки шотландского виски: одна уже пустая, а вторая тоже почти выпита. Эйнштейн сидел один в углу, что-то бормоча под нос. У него были всклокоченные вьющиеся седые волосы и острый нос, и вид у него был поистине безумный. Особенно сейчас. Симз Вейкфилд и Швабе сидели перед

столом без галстуков и с закатанными рукавами. Кортц только что закончил телефонный разговор с адъютантом Виктора Маттиса. Он передал трубку Вельмано, тот положил ее на стол.

- Это был Страйдер, - доложил Кортц. - Они в Каире, в апартаментах какого-то отеля. Маттис не будет с вами разговаривать. Страйдер говорит, что он на грани, ведет себя очень странно. Заперся в комнате, и, уж конечно, по эту сторону океана мы его не увидим. Страйдер говорит, что этим парням с пушками приказано немедленно убираться из города. Охота окончена. Рога трубят отбой.

- Что же нам делать? - спросил Вейкфилд.

- Мы брошены на произвол судьбы, - сказал Кортц. - Маттис умыл руки.

Они разговаривали спокойно. Крик и вопли были уже позади, несколько часов назад, когда Вейкфилд обвинял Вельмано в том, что тот написал записку. Вельмано обвинял Кортца в том, что он связался с таким нечистоплотным клиентом, как Маттис. Двенадцать лет, кричал в ответ Кортц, как мы с удовольствием получаем его гонорары. Швабе обвинял Вельмано и Вейкфилда за беспечность, проявленную в этой истории с запиской. И снова и снова они обливали Моргана грязью. Это он во всем виноват! Эйнштейн сидел в углу и наблюдал за ними. Но все это было уже бесполезно.

- Грентэм упомянул только меня и Симза, - сказал Вельмано. - Все остальные, кажется, в безопасности.

- Почему бы тебе и Симзу не удрать из страны? - предложил Швабе.

- Я останусь в Нью-Йорке до шести утра, - сказал Вельмано, - а затем буду месяц колесить по Европе на поездах.

- Я не могу бежать, - заявил Вейкфилд. - У меня жена и шестеро детей.

Это хныканье о детях они слышали уже в течение пяти часов. Как будто у них не было семей! Правда, Вельмано был разведен, а двое его детей были уже взрослыми людьми. Они могут обойтись и без него. И он тоже. В любом случае, пора было убираться. Он скопил изрядную сумму, ему нравилась Европа, особенно Испания, так что осталось только попрощаться. Другое дело этот злосчастный Вейкфилд, которому всего сорок два года и туго с деньгами. Он хорошо зарабатывал, но его жена - вот где настоящая расточительность - имела склонность рожать детей. Так что Вейкфилд в данный момент сидел на мели.

- Не знаю, что мне делать, - сказал Вейкфилд в тринадцатый раз. - Просто ума не приложу. Швабе попытался хоть чем-то помочь.

- Думаю, тебе надо пойти домой и сказать все жене. У меня лично жены нет, но, если бы была, я бы попытался втолковать ей.

- Я не могу это сделать, - сказал Вейкфилд со страданием в голосе.

- Почему бы нет? Ты можешь сказать ей сейчас, или через шесть часов она сама увидит твой портрет на первой странице газеты. Ты должен пойти и сказать ей, Симз.

- Я не могу. - Он опять готов был заплакать.

Швабе посмотрел на Вельмано и Кортца.

- Что будет с моими детьми? - затянул опять Вейкфилд. - Моему старшему всего тринадцать. - Он начал тереть глаза.

- Идем, Симз. Возьми себя в руки, - сказал Кортц.

Эйнштейн встал и пошел к двери.

- Я буду у себя во Флориде. Не звоните, если не будет ничего срочного. Он открыл дверь и захлопнул ее за собой.

Вейкфилд вяло поднялся и направился к двери.

- Ты куда, Симз? - спросил Швабе.

- К себе в офис.

- Зачем?

- Мне нужно прилечь. Все в порядке.

- Давай отвезу тебя домой, - предложил Швабе. Они внимательно следили за Вейкфилдом; он открывал дверь.

- Я в порядке, - сказал он более решительным тоном и вышел.

- Ты думаешь, он в порядке? - спросил Швабе у Вельмано. - Я беспокоюсь за него.