Дело о пеликанах

Гэвин тяжело упал на трап. Дарби взвизгнула и в ужасе подалась назад. В ушах у нее звенело от выстрела. Люди кричали и показывали куда-то руками. Человек с пистолетом бежал к ряду магазинов и толпе людей около них. Толстый мужчина с камерой кричал ему вслед, и Дарби увидела его на секунду, перед тем, как он пропал из виду. Может быть, она видела его раньше, но сейчас не могла припомнить. Она кричала и не могла остановиться.

- У него пистолет! - закричала женщина, стоящая рядом с пароходом, и толпа отшатнулась от Гэвина, который стоял на четвереньках, с маленьким пистолетом в правой руке. Он жалобно раскачивался взад и вперед, как младенец, который старается поползти. Кровь ручейками стекала у него по подбородку и собиралась в лужу под лицом. Его голова свисала почти до самых досок настила. Глаза были закрыты. Он продвинулся вперед всего на десяток сантиметров, и теперь его колени были в темно-красной луже.

Толпа еще подалась назад, ужаснувшись виду этого раненого человека, боровшегося со смертью. Он раскачивался и снова подавался вперед, никуда не направляясь, просто в желании двигаться, жить. Он начал кричать: громкие жалобные стоны на языке, который Дарби не могла узнать.

Теперь кровь хлестала из носа и рта. Он причитал на этом неизвестном языке. Два человека из команды парохода находились рядом с ним, смотрели на него, но боялись подходить. Пистолет приковывал их внимание.

Закричала женщина, затем другая. Дарби потихоньку пятилась. "Он египтянин", - сказала маленькая смуглая женщина. Эта новость, ничего не значащая для толпы, загипнотизировала Дарби.

Он дернулся вперед и подвинулся к краю настила. Пистолет выскользнул в воду. Он рухнул на живот, голова свисала вниз и кровь капала в воду. Сзади послышались крики, и два полицейских устремились к нему.

Сотня человек теперь постепенно подвигалась, чтобы увидеть мертвого. Дарби переместилась назад и затерялась в толпе. Копы будут задавать вопросы, и, поскольку у нее не было ответов, она предпочитала не разговаривать. Она ослабла, и ей нужно было на минутку присесть и подумать. На Ривервокс был устричный бар. Во время ленча он был переполнен, и в глубине она нашла туалеты. Она заперла дверь и села на унитаз.

Вскоре после наступления темноты она покинула Ривервок. Отель "Вестин" находился в двух кварталах, и она надеялась, что, может быть, ей удастся туда добраться и ее не застрелят на тротуаре. Одежда на ней была другая, и поверх был надет новый просторный черный плащ. Солнечные очки и шляпа тоже были новыми. Она устала от траты немалых денег на одноразовые вещи. Она много от чего устала.

Она направилась в "Вестин", чтобы снять комнату. Свободных номеров не было, и она около часа сидела в залитой светом гостиной и пила кофе. Настало время бежать, но она не могла проявлять небрежность. Ей надо было подумать.

Может быть, она слишком много думала. Может быть, они теперь рассматривали ее как человека, который обдумывает свои действия, и в соответствии с этим строили свои планы.

Она покинула "Вестин" и пошла пешком по Пойдрэс, на которой помахала рукой и остановила такси. Пожилой негр глубоко сидел за рулем.

- Мне нужно в Батон-Руж, - сказал он.

- Господи, девочка, это страшно далеко.

- Сколько? - быстро спросила она.

Он секунду подумал.

- Сто пятьдесят.

Она взобралась на заднее сиденье и бросила вперед две банкноты.

- Здесь двести. Поезжайте как можно быстрее и смотрите в зеркало заднего обзора. Нас могут преследовать.

Он выключил счетчик и сунул деньги в нагрудный карман рубашки. Дарби легла на заднее сиденье и закрыла глаза. Это не был умный ход, но взвешивание шансов больше никуда не вело. Старик оказался хорошим водителем, и через несколько минут они оказались на автостраде.

Звон в ушах прекратился, но она все еще слышала выстрел и видела его, стоящего на четвереньках, раскачивающегося вперед и назад, пытающегося прожить на мгновенье дольше. Томас однажды назвал его голландцем Верхиком, но сказал, что эта кличка отклеилась после колледжа, когда они стали серьезными и начали заботиться о карьере. Голландец Верхик не был египтянином.

Когда его убийца убегал, она видела его краем глаза. Что-то в нем было знакомо. Когда он бежал, то один раз посмотрел вправо, и у Дарби что-то екнуло. Но она была в истерике и вопила, и это воспоминание в памяти было смазано.

Все было смазано. На полпути в Батон-Руж она глубоко заснула.

Глава 26

Директор Войлс стоял позади своего вращающегося президентского кресла. Он был без пиджака, а большинство пуговиц на его несвежей и измятой рубашке было расстегнуто. Было девять утра, и, судя по рубашке, он находился в офисе уже по крайней мере пятнадцать часов. И не собирался уходить.

Он держал телефонную трубку, выслушал, пробормотал какие-то инструкции и повесил ее. К. О. Льюис сидел через стол. Дверь была открыта, горел свет, никто не расходился. Настроение было мрачным. Слышались отрывки разговоров шепотом.