Дело о похищенных туфельках

Лид приподнялся, уселся спиной к изголовью кровати, осторожно потянул Тони на себя. Сердясь и негодуя, она тем не менее подчинилась, и сама не заметила, как их губы соприкоснулись. Теплые… со слабым привкусом железа… Немного нерешительные, как будто Флай до сих пор не был уверен в ответном чувстве.

Да ладно! Разве мог он, менталист, не распознать самое главное! Наверняка давно уже все знает.

— Я всегда ставил блок против тебя, — признался вдруг Флай. — Чтобы не подслушивать твои мысли и чувства. Но сейчас у меня все равно нет сил, чтобы блокировать хоть что-то. Так что…

— Ну и глупо, — неизвестно почему заключила Тони и вернулась к поцелую.

Увы, ему не дали длиться вечно.

В больничную палату заглянуло сразу несколько человек.

— Ну? Мы дали тебе немного времени, теперь дай нам поговорить с Мухой, — сказала Ода. — Это же и наш Муха тоже!

— Иди, — Флай пожал Антонии руку. — Завтра я вернусь в нашу квартиру, там и… Поговорим.

«Поговорим» прозвучало так щекочуще и с таким определенным смыслом, что Тони бросило в краску.

— Поговорим, — сказала она.

— Подожди меня, я тебя отвезу, — сказал ей в коридоре Руис Орлео.

Но девушка уже буквально валилась с ног. У нее был жутко длинный и трудный день. Его итогом стал восхитительный поцелуй, ощущение полного счастья, которое не омрачалось даже тем, что победой в конкурсе придется пожертвовать, и — гудящие от усталости ноги.

Поэтому дождаться она не смогла — уснула в коридоре на стуле, прислонившись к стене. Через несколько минут Руис Орлео поднимет ее на руки и отнесет в свой автомобиль, а Тони даже почти не будет этого осознавать. Она проснется лишь возле дома, чтобы войти в квартиру Флая и осознать, как же там пусто и одиноко без него.

— Я точно пойду? — спросил Орлео.

— Да, конечно. Маньяк ведь больше не опасен, — ответила Тони.

Ей не хотелось, чтобы чужой мужчина находился сейчас здесь. Он был лишним.

— Если что, — сказал Орлео на прощание, — я и сам танцую. С настоящей Лидией, — добавил он и смущенно улыбнулся. — Ее муж даже ревнует.

— И что? — сердито спросила Тони.

— Я к тому, что я понимаю. Вы продвинулись довольно далеко, прошли в полуфинал, и вдруг такое! Я понимаю. Но подумай, через три года вы оба будете в еще лучшей форме. У вас классные учителя. И ничто больше не помешает вашей победе.

— Если, конечно, у Флая не будет другого, еще более важного дела, — проворчала Тони, но не сердито.

Она понимала, что Руис прав. Впереди еще не один конкурс и фестиваль, даже если не брать в расчет именно этот, самый большой и массовый. Да она и не слишком горевала по нему.

— Главное, он жив, — сказал Руис. — Ну, до встречи.

— Главное, все живы, — ответила Тони и попрощалась с полицейским.

И едва закрыв за ним дверь, устало побрела в душ, а потом в кровать.

Там было гораздо лучше, чем в госпитале на стуле! И разумеется, Тони могла только порадоваться, что завтра не надо вставать в семь утра! Занятий с детьми запланировано не было, репетиции и тренировки теперь не так необходимы, выступления не будет…

И потому в половине восьмого утра удивилась, почему это учитель Бато вдруг позвонил и строго спросил, где ее, собственно, носит.

— Полчаса на сболы, — проворчал он, услышав, что Тони еще в постели. — Лепетицию никто не отменял.

— Но ведь… замена партнера возможна лишь один раз, — пролепетала девушка.

— Никаких замен. Лидия Пай, котолая значится в списке как Флайминг Лид, ждет тебя. Пока что лазминайтесь, госпожа Пай. Тони Бленнел сколо плидет! Вы увелены, что в вашем состоянии… можно?

Он говорил это уже явно не Тони, и девушка с изумлением вслушалась в ответ.

— Я ведь беременна, а не инвалид. Многие женщины занимаются не только танцами, но и легкой атлетикой чуть ли не до родов. Так, думаете, пара танцев мне повредит?

— Ждем тебя, — отрывисто произнес в трубку Бато.

И, сколько Тони теперь не уговаривала себя, что ничего не получится, что это другая Лидия и что они не успеют ничего отрепетировать настолько, чтобы выйти в финал — внутри нее уже все так и пришло в движение. Четкий ритм данзы соседствовал с плавным — грахитаны и рваным — фараденцы, отчего ноги, кажется, сами нашарили тапочки и побежали сначала в ванную, а потом в кухню за куском хлеба, потому что без завтрака никаких сил не будет.

Танцевать, танцевать! Ни дня без танца! Пусть не победить, но хотя бы завершить ряд блистательных выступлений в этом фестивале с честью!

Тони уже у выхода прервала свое бесконечно летящее к заоблачным высотам тело и набрала номер госпиталя.

— Господина Лида, пожалуйста, — попросила она, надеясь, что Флай, ранняя пташка, уже на ногах. И, услышав его голос, тут же выпалила: — Приезжай на полуфинал. Просто хоть посмотришь. Ладно?

— С удовольствием, — сказал Флай.

— Тебя ведь отпустят?

— Как-нибудь ускользну, в случае чего, — ответил он. — Хорошего дня, Тони!

И положил трубку прежде, чем с губ девушки сорвалось нечаянное признание. Ее слабое «я, кажется, тебя люблю» перекликнулось только с телефонными гудками.

— Вот же олух! — прервав себя, воскликнула Тони. — Ну, я тебе еще покажу!