Дело о пропавшем теле

– Мартин Фляйшман был нашимпациентом. Психиатрическим. А вот Андреа Росси – совсем другое дело. Он полностью вменяем. Нормальнее чем, скажем, ваш покорный слуга. А его лаборатория, патенты, завод, и всё прочее – это способ выкачивания денег из смелых, но плохо образованных инвесторов.

– Вы в этом абсолютно уверены?

– Знаю это из первых уст. Мой друг, Чен Те-Шенг. Он так сказал: «Предал науку один раз, всю жизнь расплачиваюсь.»

– Предал науку?

– Ну да. Вот прикиньте. В две тысячи восьмом случился финансовый кризис. Чен – недавний иммигрант. Докторат по экспериментальной физике. Жена не работает, сыну три года. Исследовательские гранты обрубили. Университетам не нужен ещё один тайваньский доктор философии [26]. И тут подвернулся этот Росси! Всё, что надо было делать – проводить замеры и кое на что – смотреть сквозь пальцы. Чен и решил: поработаю немного, срублю денег по-лёгкому. Понимал, конечно, что есть риск. Научная репутация – штука хрупкая. Но он рискнул.

– И что? – Спрашивает Кэйт.

– И всё. Чен хотел проработать в лаборатории у Росси около года, но так получилось, что он остался там на семь полных лет. Зарплата – класс. Преподавая в Университете, и четверти от этой суммы не сделаешь. Потом, в самом конце пятнадцатого года, Росси исчез с деньгами инвесторов. Очень умно исчез. Как раз начался Обвал, никаких концов не нашли. А бывший старший научный сотрудник лаборатории Росси – остался на виду. И за ним-то и стали охотиться.

– Кто – иностранные разведки?

– Разведки тоже участвовали. Но как бы это сформулировать… После Обвала, многие сотрудники разведок работали частным порядком. За деньги промышленников. Израиль. Итальянцы. Континентальный Китай. Россия, Великобритания, даже наше родное ЦРУ. Но ребята из ЦРУ работали уже не на Правительство, а на каких-то богатеньких с Ближнего Востока. Кого там только не было! Лаборанта Чена выкрали в две тысячи семнадцатом. Наверное долго пытали, но бесполезно. Парнишка был тупой, как веник. Чен и Росси именно такого и нанимали: чтобы тот ничего не понимал в физике и химии. Чуть позже жена Чена погибла при странных обстоятельствах. Автокатастрофа. Как вы представляете себе: автокатастрофа в две тысячи восемнадцатом году? Да машин на дорогах уже почти не было!

– А нельзя просто сказать этим шпионам, что машинка Росси вообще не работает? – Спрашивает Кэйт.

– Как будто он не пытался! Но никто ему не поверил! Хотя нет, вру. Ему-таки удалось убедить израильтян и русских. Но остальные просто предположили, что Чен скрывает открытие – чтобы позже заработать ещё больше денег.

– Но почему они не поверили?

– Помните, что я вам чуть раньше сказал? «Д-КAT» – это не научное открытие. Это не научное явление вообще. Это просто инвестиционная схема.»

– В смысле?

– Вы знаете, что такое «сланцевая нефть»?

– Кто в Техасе этого не знает! Эти сланцевые скважины у нас повсюду. Люди строят вокруг них трущобы. Собирают оставшийся газ для кухни и всё такое. Так и называется: «газовые трущобы».

– А вы знаете, что еще в 2010 году «сланцевый газ» и «сланцевую нефть» называли самым умным вложением денег двадцать первого века?

– Я слышал что-то подобное. Но это полная фигня. Почему это я должен платить деньги, чтобы жить в одной из этих «газовых трущоб»? У них вода гнилая, и они дохнут от рака или почечной недостаточности. Да наши ТШГ в сто раз лучше! Даже бараки Обамы,и те куда чище «газовых трущоб».

– Ну да! Вы новое поколение. Сквозь-Обвальное! Вас так легко не обманешь. Но еще в США 2010 года дураков было куда больше. Нефтяная компания говорила дураку: дай нам тысячу долларов, а мы дадим тебе наши акции. Пять лет спустя, ты продашь эти акции за две тысячи долларов. Ни процентов, ни дивидендов, ничего. Только чистый прирост рыночной стоимости. А для того, чтобы дурак верил, нефтяная компания покупала двадцать баррелей солярки, брала в аренду буровую, шла и бурила скважину. Потом они покупали еще восемьдесят баррелей солярки и много тонн воды и песка – и делали гидроразрывы пласта. И выкачивали чуть-чуть газового конденсата. В разных местах – по разному, но в среднем скважина за всё время своей работы выдавала где-то сто пятьдесят баррелей газового конденсата. Сто пятьдесят бочек – это немного, но из них можно сделать снова сто баррелей солярки. И начать процесс заново. А природный газ выступал в качестве побочного продукта и продавался для получения сверхприбыли.

– Это как водоподъемное колесо! Идёшь, идёшь, идёшь, а всё на одном месте.

– Именно! И как колесо служит для подъема воды, сланцевая схема служит для подъема денег. Перекачиваем бабло из кармана инвестора в карман владельца нефтяной компании. Ну, а владелец делится частью денег со своим главным геологом. Нужен представительный мужик, с научной степенью, чтобы кивать головой с умным видом говорить дуракам-инвесторам, что «сланцевой нефти» ещё очень много.

– Примерно так же Чен работал у Росси? С умным видом и с учёной степенью?