Дело о пропавшем векселе, выписанном на предъявителя

Шилов. Иван Егорович!? А что это Вам на ночь глядя на берегу понадобилось?

Струмилов. (растерянно) Вот, извольте-с… Испугался я, Василий Васильевич! Решил вот, что ночь лучше на бережку переждать. Не ровён час, как говориться…

Шилов. Но позвольте, Вы же давно на пароходстве!? Разве в первый раз в подобной истории оказываетесь? У нас ведь что не навигация — так с десяток посадок на мель или об корягу днище кто распорет… И топнут пароходы частенько… Так что-ж, из-за этого, панике поддаваться? Вы же пассажир какой, упаси их господь!

Струмилов. Но вот нашло что-то… Господа! А что вы все так на меня смотрите!?

Шилов. (Хохлову) Вы, сударь, сервировку-то завершайте… Гости мои заждались… (Струмилову) Вы, Иван Егорыч, бумагу-то составили? Как я просил?

Струмилов. (лезет за пазуху, вытаскивая оттуда сложенный листок бумаги) А как же, Василий Васильевич! Всенепременно составил. Полночи корпел… (протягивает через стол бумагу Шилову) Вот-с, извольте ознакомиться!

Шилов. (принимая бумагу и передавая её Маликову) Николай Михайлович, приобщите… (обращаясь к Струмилову, растерянно провожающему взглядом бумагу) А сейчас, Иван Егорович, вы нам своими словами, без обиняков, расскажите то, что так подробно изложили на бумаге!

Струмилов. Чем занимался-с!? (с вызовом) Вот, вместе с Алёшкой вот (показывает на стюарда Хохлова), не покладая рук, стало быть, к ужину готовились… Почитай у Вас в командирском салоне пятеро и всех остальных, из помощников и первого класса едущих… У меня, в буфетском салоне, стало быть… Почитай что и на восемнадцать персон ужина заготовить-с… Не шутка! А как удар-то случился, так мы наперво кинулись к правому борту… А потом уже, как всё успокаиваться стало — мы, в салоне, порядок наводить стали… Посуды у вас да в салоне изрядно побилось… Кастрюля опять же… Слетела с плиты. Навели мы, стало быть, порядок — а потом и заново ужином занялись… Почитай на полтора часа позже все отстоловались. Все вместе, в буфетном… Все господа, здесь присутствующие подтвердить могут…

Лепехин. А до момента выстрела и удара о грунт вы куда-либо из буфета отлучались?

Струмилов. Да почитай что и нет… Разве что вот с закуской к вам в салон заходил…

Стюард закончил сервировку и замер в вопросительной позе.

Шилов. Хорошо, Иван Егорович… Хорошо… Если вы закончили, то несите нам уже самовар…

Буфетчик и стюард, пятясь, покинули салон.

Лепехин. Ну что же, господа!? Наверное, нам теперь необходимо с лоцманом поговорить?

Шилов. (боцману) Александр Илларионович, где сейчас Василий Ильич?

Макаревич. (насмешливо) Известно где… В каюте своей запершись пребывает… Со вчерашнего…

Шилов. Отправьте, за ним, пожалуйста, матроса…

Макаревич. (кивнув раскрыл дверь из салона и гаркнул) Зверев! Дуй сейчас же за Беловым! Скажи — командир зовёт… Да пусть поспешает! (вернувшись в салон) Только вот разрешите заметить, господа, что Струмилов лукавит… Видел я его незадолго до событий в третьем классе под лестницей на вторую палубу, когда в канатную заглядывал. Крутился он там зачем-то… Меня увидел — шмыгнул наверх по лестнице… Видать к себе, в буфетную.

Лепехин. Это ведь там у солдат каюты? Интересно…

Русов. Уж не думаешь ли ты, Алексей…

Лепехин. Пока рано!

Шилов. (Маликову) Пом. мех.! Вы всё записываете? (боцману) Отправьте-ка, Александр Илларионович, матроса посмышлёней, приглядеть за буфетчиком нашим…

Макаревич. (в пол оборота, выходя из салона) Отправлю-ка я в догляд за ним Барсукова… Парень от совести мается, места не находит… А тут дело-то важное… Да и зуб у него давний на буфетчика… Не спустит…

Макаревич выходит из салона, закрыв за собой дверь И сразу же следом стюард нараспашку открывает дверь салона, и останавливается, придерживая её рукой и ногой, буфетчик торжественно вносит в салон «вёдерный», пышущий жаром самовар с иконостасом медалей во всё своё огромное медное пузо.

Русов. (торжественно) Трам-тада-да-там-там!

Лепехина. (хлопая в ладони) Браво!

Струмилов. Извольте чаю, господа!

Все задвигались, поудобнее устраиваясь за столом.

Шилов. (Маликову) Николай Михайлович, уберите пока бумаги… Екатерина Дмитриевна, пожалуйте к столу…