Дело о пустой консервной банке

– Ровным счетом ничего, – развел руками Карр. – Я и в глаза этого человека никогда не видел. Понимаете, я прикован к коляске и постели. И не проявляю интереса к своим соседям, равно как не стремлюсь к тому, чтобы они интересовались мною. Даже если бы Хоксли вел исключительно благообразный образ жизни, я бы все равно никогда не захотел увидеться с ним. А его образ жизни далеко не идеальный.

– Что вы имеете в виду?

– Мне кажется, – пояснил Карр, – этот человек, должно быть, спал большую часть дня, потому что я слышал, как он ходит по ночам и, похоже, что-то наговаривает на диктофон…

– А почему не стенографистке? – спросил Трэгг.

– Возможно, что и так, – согласился Карр, – но звуки были похожи на работу с диктофоном: речь уверенная, монотонная, словно быстрая диктовка, практически без пауз. Я замечал, что, когда диктуют стенографистке, время от времени делают паузу. Часто случается, что они бывают длинными – это пока тот, кто говорит, думает, что сказать дальше. Здесь же, похоже, был диктофон, обычно используемый для большей сосредоточенности, когда наговаривается прямо на кассету. По крайней мере, я так всегда считал.

Трэгг нахмурился, потупив взгляд. Через некоторое время с сомнением протянул:

– Хм… ммм…

И, повернувшись к Мейсону, задумчиво остановил на нем свой взгляд.

– Ничего, – приободрил его Мейсон, – эти сведения пригодятся. По собственному опыту знаю, что всегда в подобных делах появляются кое-какие нестыковки. Вас это удручает, Трэгг?

– Хоксли занимал квартиру внизу, – подытожил Трэгг. – У него была экономка, некто миссис Сара Пэрлин. Стенографистка Опал Санли приходила и считывала записи. Вы правы, мистер Карр, этот человек наговаривал на диктофон. Во всяком случае, так заявила Опал Санли, и я рад, что вы подтвердили это.

– Чем все-таки он занимался, этот мистер? – поинтересовался Мейсон.

– Не знаю, – ответил Трэгг.

– Как не знаете? – удивился адвокат. – Ведь вы же разговаривали с его стенографисткой.

– В том-то и дело, – сказал Трэгг. – Она рассказала мне совершенно невероятную историю.

– Что вы имеете в виду?

– Очевидно, Хоксли занимался каким-то экспортным бизнесом. Он писал огромное количество писем, делая подробные ссылки на коносаменты[3], накладные на отправку грузов, указания по транспортировке и прочее. Он писал представителю фирмы-производителя относительно закупки товаров, писал судовым компаниям относительно поставки грузов. И все это были фальшивые документы.

– Как так? – удивился Мейсон.

– Письма-то, – ответил Трэгг, – были своего рода кодом. Из того, что мне рассказала эта женщина, Санли, я определенно понял, что, учитывая нынешнее состояние транспортного обслуживания, содержание его посланий как будто не соответствовало тому, для чего предназначалось.

– А она знала об этом? – спросил Мейсон.

– Да нет. Она – одна из эдаких флегматичных особ, которые надевают на голову наушники, включают диктофон, считывают письма и тут же о них забывают.

– А вторые экземпляры? – спросил Мейсон.

– Вот именно. Хоксли велел ей делать вторые экземпляры. Но она не вела подшивку и не знала, где они находятся и что с ними стало. Да и нам не удалось их найти.

– Хоксли был убит?

– Хоксли, или его экономка, или они оба… Их обоих уже нет в живых. Есть лишь подтверждение того, что стрельба была. Мы сейчас прорабатываем версию, по которой либо Хоксли убил свою экономку, либо она убила Хоксли, поскольку нам пока неизвестно, сколько же на самом деле было выстрелов – один или два. Но если было два, то это полностью меняет дело.

– Если понадобится моя помощь, – предложил Мейсон, – не стесняйтесь, Трэгг, звоните! Мистер Карр, сосед убитого, находится в состоянии крайнего нервного возбуждения, и доктора ему порекомендовали жить в уединении, где бы не было контактов с незнакомыми людьми, не заводить знакомств самому и избегать новых друзей. Было бы неплохо, чтобы и вы, лейтенант, по мере возможности ограничили контакты с ним.

Трэгг отодвинул стул, на котором сидел, поднялся, засунул глубоко в карманы брюк руки и смотрел на Карра.

– Надеюсь, вы меня не заподозрите в чрезмерном любопытстве, если я спрошу, почему вы в инвалидной коляске? – поинтересовался Трэгг.

– Артрит, – сдержанно объяснил Карр. – В коленных и голеностопных суставах. Совсем не выдерживают никакой нагрузки. Из-за этого я лишен возможности передвигаться самостоятельно: приходится переносить. Сяду – чувствую себя вполне нормально, но стоит двинуть ногами – острая боль. Врачи рекомендуют глубокое прогревание. Я пробовал некоторое время делать это и пришел к выводу, что лучше укутывать ноги одеялом и держать их все время в тепле. Много пью воды и фруктовых соков. Сейчас мне лучше.

– К докторам сейчас не обращаетесь?