Дело о радиоактивном кобальте

Но Бетти старалась не замечать моего настроения, а мне хотелось послать ее к черту, да и мои дорогие товарищи, далеко не разделявшие моих чувств, казалось, были восхищены неожиданным визитом. Как только Бетти представилась, тяжеловес Боксер церемонно встал и пожал ей руку с поклоном, будто моя кузина была по крайней мере фрейлиной английской королевы. Мяч откинул назад свои романтические кудри и начал позировать перед Бетти. Нечего говорить и о Сорвиголове! Он нашел выход из тяжелого положения:

— Очень мило, мадемуазель, что вы пришли, — сказал он. — Я заметил вас еще во Дворце открытий… Я тогда даже назвал вас одной из звезд первой величины… Матье — свидетель!

Не говоря уже о том, что Сорвиголова врал в открытую, — он тогда назвал девушек «туманностями», — я находил его лесть безвкусной. Но Бетти — тонкая бестия, которой уксус нравился больше меда, — нахмурила брови:

— Господа, не думайте, пожалуйста, что вы все обязаны говорить мне комплименты. По-моему, вы все заняты подготовкой какого-то проекта…

— Так что, одно из двух: или я лишняя и в таком случае я уйду, или вы введете меня в курс дела. Между прочим, если это заговор или что-то серьезное, то я — в противоположность мнению моего кузена — умею блюсти тайну. Да, блюсти тайну. Отлично! В чем же дело?

Напрасно я, стоя за спиной Бетти, подавал различные знаки. Мои товарищи вылупили глаза на мою грациозную кузину. И то, чего я опасался, свершилось:

— О, — сказал Боксер с притворной скромностью, — нет никакого заговора. Но дело — интересное! Мы ведем следствие о пропавшем кобальте..f

Я поднял руки к небу и молча опустился на стул.

— Как это интересно! — воскликнула Бетти, хитро взглянув на меня. — Следствие! Вот оно что! И кого же вы подозреваете?..

Мои товарищи поняли, что совершили серьезную ошибку. Они, чувствуя себя неловко, колебались. Но было уже поздно!

— Продолжайте, — сказал я, взбешенный, — так-то вы умеете. держать язык за зубами! Продолжайте! Чего медлите! Выкладывайте все…

Бетти обернулась ко мне. Она поняла, что подошла уже вплотную, нет — уже проникла в тайну…

— Не сердись, Матье, — сказала сна, придав умоляющее выражение своей красивой мордочке. — Клянусь, что не скажу никому ни слова. Почему бы вам не доверить мне секрет? Впоследствии такая девушка может оказаться очень полезной.

— Действительно, — заметил Мяч. — В шпионских романах всегда есть женщины, которые…

— Ты бы лучше помолчал, — отрезал я вне себя.

Наступила тяжелая минута. Каждый что-то обдумывал в тишине, не решаясь ее нарушить. Я смерил кузину ледяным взглядом.

Это была дурочка в роли Маты Хари[2]. Она, с ее тонкими ножками, подвижной и красивой мордочкой, скорее напоминала примерную девушку, сошедшую со страниц мадам де Сегюр. Не говоря уже о том, что, если ей доверить детали нашего следствия, она может сообщить их моей матери.

— Слушай, — сказал Мяч, машинально поправляя свой галстук. — Что сделано, то сделано. Мы рассказали ей или слишком много, или слишком мало. Лучше пусть она принесет клятву, и мы расскажем ей все…

Безусловно, Мяч был прав. Отступать было поздно. Благоразумие диктовало, что надо связать Бетти клятвой; это нам помогло бы. В крайнем случае «нейтрализовать» ее. Сорвиголова и маленький Луи держались того же мнения. Я упорно колебался, но под конец согласился.

Бетти, сгорая от любопытства, готова была поклясться в чем угодно, дать нам любые обязательства, даже остричься в случае необходимости, только бы мы ввели ее в курс наших дел. После некоторых предложений и контрпредложений мы потребовали от нее поклясться ее младшей сестренкой Алисой, которую она обожала. Она согласилась и торжественно поклялась блюсти тайну. Но я не лишил себя удовольствия перечислить все опасности — от коклюша до облысения, которые угрожали Алисе, если бы Бетти вздумала или решилась нас предать. Так благоразумно ее запугав, я наконец поделился с ней всем, что было связано с нашими розысками, в частности, сообщил о подозрениях в отношении наших товарищей Франсиса, Мишеля и Клода, учитывая профессию их родителей.

После короткого изложения, сделанного мной убежденным и авторитетным тоном, я увидел, что Бетти презрительно сложила губы. Она молчала, но я читал ее мысли, как в раскрытой книге. Несомненно, она считала, что наше пока еще только начинающееся следствие не стоило торжественной клятвы, которую мы с нее взяли, и ей казалось, что она глупо попалась. Маленькая волевая морщинка прорезала ее переносицу. Бетти нахмурилась, думая, чем бы нам отплатить.

— Все это очень хорошо, — сказала она наконец, протягивая бархатную лапку. — Конечно, я вам помогу, чем смогу. Но для начала я бы хотела узнать, чем занимаются и ваши родители?