Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

В русском переводе роман аббата Прево вышел под названием «История одной гречанки», без определения «современной». А жаль, ведь автор считал книгу созвучной идейным и духовным исканиям эпохи Просвещения. Впоследствии, как это часто бывает с выдающимися произведениями, каждая новая эпоха приоткрывала новые смыслы в старом тексте. И сегодня мы по-прежнему задумываемся: а может быть, деве Востока (гречанке только по рождению) было бы лучше, останься она гаремной женою, в неведении о том, как живут женщины в другом, чужом для нее мире? Ведь в начале романа Теофея была вполне довольна своим положением, у нее самой были рабы, а престарелый господин явно не утруждал свою любимицу. И сегодня, когда конфликт цивилизаций принимает порой форму кровопролитной войны, особенно ясно понимаешь, что насильственная европеизация или тем более американизация Востока — опасна и что «цивилизаторы» так же мало понимают другие народы, как во времена Прево.

Сходство героев «Истории современной гречанки» с мадемуазель Аиссе и г-ном де Ферриолем очевидно. Хотя аббат Прево приписал послу излишнюю чувствительность, которой прототип не обладал. Зато автор каким-то образом проник в суть конфликта двух незаурядных личностей, догадался о многом сокровенном, что мучило их. Одна светская дама так выразила общее мнение в письме к подруге: «Я стала читать „Гречанку“ по причине, о которой вы мне сказали: полагают, действительно, что мадемуазель Аиссе послужила поводом к ее созданию».

Но сам аббат Прево отрицал это, он боялся бросить тень на доброе имя мадемуазель Аиссе. В предисловии ко второму изданию романа автор писал: «Читателю не следует видеть в героине ту прелестную черкешенку, которую знали и уважали многие порядочные люди и история которой не имеет никакого сходства с излагаемой историей». Но такое наивное отрицание очевидного сходства фактически указывало читателю на конкретную личность «прелестной черкешенки», послужившую прототипом гречанки Теофеи.

Вероятно, это издание 1741 года с предисловием аббата Прево читала молодая француженка с газельими глазами, совсем недавно вышедшая замуж и ставшая виконтессой де Нантиа. Она роняла слезы на страницы книги, пожалуй, чаще других, самых чувствительных читательниц. Потому что мадемуазель Аиссе была для виконтессы де Нантиа самым близким человеком на свете.

Из Парижа с любовью…

Много лет спустя оказалось, что мадемуазель Аиссе сама раскрыла все свои тайны. Она поведала о себе, своих друзьях и недругах, своем времени и своей любви — с мудростью философа, искренностью исповедницы и подлинно французским литературным мастерством. В 1787 году были впервые опубликованы тридцать шесть писем мадемуазель Аиссе к задушевной подруге Жюли Каландрини. Г-жа Каландрини была старше на двадцать пять лет, обладала возвышенной душой и высокими моральными качествами. Их переписка отразила семилетний, самый драматический период в жизни мадемуазель Аиссе.

Из ее писем мы узнаем, в какой обстановке она жила. Ее уважали, любили и защищали от несправедливых нападок выросшие сыновья Ферриолей — граф Антуан де Пон-де-Вель и граф Шарль-Огюстен д’Аржанталь. Дружила мадемуазель Аиссе с лордом Болингброком и его женой. (Наши зрители знают этого философа и политика, друга Франции, по пьесе Эжена Скриба «Стакан воды» и одноименному фильму Юлия Карасика с Кириллом Лавровым в главной роли.) Но вот отношения мадемуазель Аиссе с женской половиной дома Ферриолей были подчас мучительными. «Совместное существование с хозяйкой сего дома намного труднее, нежели была моя жизнь с бедным посланником, — признавалась мадемуазель Аиссе. — Я раз сто на дню вынуждена напоминать самой себе, что обязана ее уважать. Нет ничего горше, как выполнять свой долг из одного только чувства долга».

Еще хуже были отношения с младшей сестрой хозяйки — г-жой де Тансен. Эта дама проложила себе путь в высшее общество благодаря связям известного свойства. В частности, она долгое время была любовницей аббата Дюбуа, наставника будущего регента, а затем и самого Филиппа Орлеанского. Наверное, на этом основании г-жа де Тансен требовала к себе особо почтительного отношения. Смолоду эта «прекрасная негодяйка», как назвал ее Дени Дидро, постриглась в монахини, затем бежала из монастыря, при содействии брата-кардинала получила от Папы Римского освобождение от обета, но без права вступления в брак. Вернувшись в Париж, она пустилась во все тяжкие, родила ребенка, судьбой которого никогда не интересовалась (ее сын-подкидыш стал знаменитым философом д’Аламбером). Мадемуазель Аиссе упоминает «подвиг» г-жи де Тансен: знатный дворянин Лa Френе, измученный любовницей-сердцеедкой, застрелился в ее кабинете, и его завещание оказалось форменным обвинительным актом против г-жи де Тансен. Эта дама больше трех месяцев провела в Бастилии, пока ее не оправдали.