Дело о смерти фрейлины (СИ)

— Ты права, моя милая, — озабоченно кивнул маркиз. — Этой красоте место наверху, ну кроме денег, разве что. Но ведь дом столько времени пустовал, вот и пришлось всё ценное спрятать в подвале. Я уверен, что ты найдёшь наверху место для этих милых безделушек. Здесь есть и женские драгоценности. Тебе будет, чем удивить двор на ближайших пирах. Но это всё потом! А пока закрывайте сундуки и пойдём наверх. Тут слишком душно.

Мадлен поднялась первой, а Марк задержался, чтоб помочь деду преодолеть крутые ступени, ведущие из подземелья.

— Ты поражён? — спросил маркиз, остановившись на площадке лестницы, чтоб немного отдохнуть. — Неужели ты думаешь, что в подвалах де Клермонов и Вайолетов нет таких сундуков? Или этот твой странный друг граф Блуа, который вышагивает по дворцовым залам, увившись золотыми кружевами, не хранит в своём доме сундуки с золотом и серебром? Почему ж тебя это так удивило?

— Удивило? Пожалуй, нет, скорее, испугало, — немного подумав, признался Марк. — Я привык жить налегке, сегодняшним днём. Такая жизнь обеспечивает определённый уровень свободы. В этой сокровищнице я увидел угрозу как раз этой свободе.

— Свобода не зависит от подобных вещей, Марк. Многие люди, которые, как ты говоришь, живут налегке, на самом деле страдают от безденежья, они завидуют другим, клянут свою судьбу и ищут любую возможность получить монету-другую. Они рабы своей нищеты. А есть рабы своего богатства. Но ты не из них. Я не хочу, чтоб то, что я тебе навязал, стало для тебя обузой. Бери из этого только то, что тебе нужно, остальное передашь своему сыну. Ты вовсе не обязан менять свою жизнь в угоду образу богатого наследника. Чем больше я на тебя смотрю, тем больше ты нравишься мне именно таким, каков ты есть, потому что я узнаю в тебе себя. Ты вряд ли был бы другим, если б я забрал тебя к себе в детстве. Ты горд, но благороден, стремишься к справедливости и беззаветно верен королю и своим друзьям. Не знаю, какой из тебя получится хозяин Лорма и Лианкура, но, полагаю, ты достаточно умён и хорошо разбираешься в людях, чтоб подобрать и расставить нужных людей в нужных местах. А больше от тебя ничего и не требуется.

— Как будет согласовываться с этим, — Марк указал вниз, туда, где в темноте нижнего зала стояли сундуки, — моя служба в тайной полиции?

— Если король желает тебя видеть на этом посту, а ты чувствуешь себя там на своём месте, то я не вижу противоречия. Поговорив с тобой сегодня, я понял, что ты прекрасно осведомлён обо всём, что происходит при дворе, и при этом имеешь влияние на короля, — маркиз заметил, как нахмурился Марк, и добавил: — хотя и не пользуешься этим для своей выгоды. Но учитывая его отношение к тебе, твоя служба уже не кажется чем-то странным. И если служить в тайной полиции тебе не помешал Ричмонд, так почему должен помешать Лорм?

— Допустим, — кивнул Марк. — А что ещё я должен знать об этом доме? Здесь ведь полно секретов?

— Как в каждом большом старом доме, — пожал плечами старик. — Я и сам не всё знаю. Со временем разберёшься.

— Но привидений тут нет?

Маркиз задумался, а потом покачал головой.

— Не припомню ничего такого. Хотя отец рассказывал мне, что как-то поймал в доме шайку воров, пытавшихся обчистить сокровищницу, и замуровал их где-то в подвале. Даже не знаю где. Так что если будешь здесь что-то перестраивать и наткнёшься на их бренные кости, не удивляйся.

— Превосходно, — пробормотал Марк, глядя в темноту отходящего от лестницы коридора.

— Я отдохнул, пойдём дальше, — произнёс маркиз и опёрся на его руку.

Поздно вечером, когда Марк уже лежал в постели в новой, непривычно просторной спальне, и Мадлен, прижавшись к нему под одеялом, положила голову ему на грудь, он снова вернулся к своим невесёлым мыслям, поражаясь тому, что с тревогой воспринимает то, что другие бы восприняли с необыкновенной радостью. А тут ещё Мадлен вдруг приподнялась и, пытаясь разглядеть лицо мужа в темноте, прошептала:

— Марк, я никак не могу поверить в то, что происходит! Этот огромный дом, те сундуки с золотом и серебром в подвале… Неужели всё это наше?

— Спи! — немного раздражённо приказал он, и она послушно снова опустила голову ему на грудь, а он мысленно напомнил себе о том, что у него есть дела поважнее, чем переживать о свалившемся на его голову богатстве и, наконец, закрыл глаза.