Дело о смерти фрейлины (СИ)

Едва войдя в нижний зал, который имел высоту трёх этажей и был с трёх сторон окружён галереями, куда выходили двери комнат, он почувствовал, что в дом вернулась жизнь. Уже не было ощущения запустения, пыль и паутина с колонн и балюстрад была убрана, пол натёрт до блеска. Из дальних комнат слышались голоса прислуги, наводившей порядок. Из дверей, которые, как ему было известно, вели в коридор, откуда можно было спуститься в глубокие подвалы под замком, появился незнакомый слуга со стопкой белых тарелок. Увидев его, он почтительно раскланялся и побежал дальше.

— Ваше сиятельство! — услышал Марк знакомый голос и, обернувшись, увидел на лестнице Теодора Шарбо, который с привычной для него слегка ехидной улыбкой спускался ему навстречу по широкой лестнице. — Позвольте поздравить вас с титулом и поприветствовать в вашем новом доме. Вернее, дом старый, но для вас…

— Что вы здесь делаете, Теодор? — уточнил Марк, не слишком дружелюбно взглянув на кузена.

— Его сиятельство приказал мне подготовить для вас дом и остаться здесь в вашем распоряжении, — с готовностью ответил тот.

— В моём распоряжении? — подозрительно прищурился Марк. — Шпионить за мной и доносить ему?

— Не без этого, — пожал плечами Теодор. — Но в основном я должен позаботиться о вашей безопасности. Я слышал, что и в Сен-Марко есть желающие лишить нашего старика последнего наследника.

— И вы будете таскаться за мной попятам и прикрывать своим телом?

— Как вам будет угодно.

— Мне угодно, что б вы не мешались у меня под ногами и не мозолили мне глаза.

— Я не могу ослушаться маркиза, — усмехнулся Теодор. — Я служу, прежде всего, ему, потом уж вам. Если хотите, я могу стать управляющим в вашем доме.

— У меня уже есть управляющий.

— И он справится с таким дворцом? — Теодор с сомнением осмотрелся вокруг, но Марк ответил ему свирепым рычанием, и он поспешно поднял руки. — Как будет угодно вашему сиятельству.

— Ладно, дорогой кузен, я придумаю, как пристроить вас к делу…

— Не могли бы вы называть меня по имени, — попросил Шарбо.

— Нет, поскольку мне угодно называть вас кузеном, — мстительно заявил Марк. — И тем самым повысить ваш статус, поскольку вы являетесь единственным сыном моего дяди Аделарда. Мне будет также угодно представить вас ко двору, чтоб облегчить вам выполнение задачи, поставленной перед вами его сиятельством, а также тех задач, которые буду ставить перед вами я. Всё понятно?

Он с наслаждением заметил испуг на побледневшем лице Теодора. Затем тот, изрядно присмирев, провёл его по дому, показывая результаты трудов слуг, а Марк осматривал всё с хозяйским видом, при этом ужасаясь самой мысли о том, сколько будет стоить содержание этого дома и как он будет платить такой ораве слуг. К тому же к ним добавился садовник, который при свете фонаря уже с упоением копал что-то в маленьком садике во внутреннем дворе, в то время как молоденькая горничная отмывала потемневшую от времени мраморную скульптуру в центре небольшого фонтана.

Потом приехала Мадлен, и он снова получил удовольствие от того, как она с ужасом и восторгом осматривала огромный нижний зал и галереи, на которых гроздьями горели в канделябрах свечи. Зато Валентин пришёл в полный восторг и тут же принялся бегать по залу, а вокруг него с радостным тявканьем носился его щенок, которому теперь было где резвиться.

К вечеру прибыл маркиз де Лианкур, чей особняк находился тут же на площади, но по другую сторону от Королевской улицы. Как и следовало ожидать, он явился с видом повелителя и, придирчиво осматриваясь по сторонам, тут же начал отчитывать слуг за нерадивость, цепляясь ко всем мелочам. Марк опасался, что он каким-то образом заденет и без того оробевшую в новых хоромах Мадлен, и готов был прикрыть её от деда собственной грудью, но тот, увидев её, расплылся в умильной улыбке и принялся расточать комплименты, называя её милой девочкой. Валентин тоже удостоился его ласки, и Марк немного успокоился на сей счёт.

Вечером в большой красивой гостиной, за стеклянной стеной которой темнел сад, был накрыт к ужину стол, и Мадлен снова затрепетала, увидев, что на белоснежную алкорскую скатерть с вышитыми золотом павлинами слуги выставили фарфоровую посуду. Новый, нанятый Теодором повар, стремясь произвести на хозяев наилучшее впечатление, приготовил праздничные блюда под стать тем, что подавали Марку в Лианкуре, в том числе: раковый суп, окорок в вине, карпа на вертеле, паштет из гусиной печени с черносливом и пять сыров, а на десерт — тарталетки с клубничным парфе и пирог со сливами. Красное вино, которое принесли из подвала, было столь превосходно, что даже маркиз был удивлён, и тут же посоветовал внуку всегда оставлять часть вина на многолетнюю выдержку, чтоб можно было через два десятка лет наслаждаться таким божественным напитком.

Когда Мадлен по окончании ужина удалилась в свои покои, где ей не терпелось всё устроить по-своему, маркиз отослал Теодора по хозяйственным делам, а сам расслабленно устроился в кресле с кубком в руках. Медленно смакуя вино, он задумчиво поглядывал на внука, а потом прямо спросил: