Дело о смерти фрейлины (СИ)

— Вот! А для реформ что нужно? Деньги. И люди, которым надо платить, а значит, опять же деньги. Все эти высшие чиновники, члены совета и прочие, — король указал на гостей за столом, — для меня не проблема. Их не так много и я плачу им золотом. Тебе тоже. Ты тоже не проблема. Но мне нужна огромная армия исполнителей: инженеры, казначеи, ремесленники, стражники, те, кто будет строить, охранять границы, следить за порядком, засевать поля и ухаживать за садами. А им я плачу серебром. Марк, мои предки поступили мудро, когда ввели королевскую монополию на добычу золота, но мне нужно серебро. Серебряные деньги, понимаешь? Я могу начеканить чёртову уйму серебряных марок, у меня есть монетный двор, но мне нужно то, из чего чеканят монеты. Мне нужно серебро! А серебряные рудники в основном находятся в частных руках, и мне приходится закупать этот металл, оплачивая его золотом. Де Сансер отдал зятю в качестве приданого за дочерью земли и торговые города, но все рудники оставил себе, а теперь взвинтил цены на металл. Говорит, что был вынужден сделать это, чтоб компенсировать убытки от неудачной военной кампании, но я подозреваю, что он обижается на меня за то, что я не дал ему схлестнуться с Беренгаром на поле боя и явить свой военный гений. Хотя, явил бы он его, это ещё вопрос, но повод для мелкой мести у него есть. Я это к чему… Марк… — голос короля стал жалобным, как у ребёнка: — ты ведь сделаешь мне скидку на серебро для монетного двора? Ну, Марк… Совсем небольшую, хотя бы до довоенных цен. Я закуплю у тебя разом крупную партию, никаких казначейских обязательств и отсрочек. Я заплачу сразу и золотом. И после этого приостановлю закупки у де Сансера и его приятелей, с которыми он сговорился. Скажу, что пока не нужно, на ближайшие месяцы металла хватит. Пусть понервничают. Ты просто собьёшь им цену. Ты ведь пока не входишь в их компанию и можешь устанавливать цены сам. Ты ведь сделаешь это для меня?

Король положил щёку ему на плечо. Марк повернул голову и, взглянув на него, улыбнулся.

— Хотите составить заговор против серебряных баронов? Делвин-Элидир знает об этом?

— Ещё нет. Это пришло мне в голову, когда твой дед просил для тебя графство Лорм. Я ещё не успел ни с кем посоветоваться и всё просчитать, но, как мне кажется, это выход. За Айолина не беспокойся, я его уломаю. Арден в любом случае на нашей стороне, подотчётные ему рудники в собственности короны. Если б ты ещё склонил к этому деда…

— Это сложно, — пробормотал Марк, бросив взгляд туда, где сидел, поглядывая на него, маркиз де Лианкур.

— Ну, попробуй, что тебе стоит, — проныл король. — Ты же понимаешь, если он будет на нашей стороне, де Сансер против него не пойдёт. Ему придётся снизить цены, чтоб не потерять рынок сбыта, на котором вы сможете его заметно потеснить. Поговори с маркизом, он немного потеряет на цене, но компенсирует это объёмом поставок. К тому же это укрепит его позиции при дворе, и позволит установить более тесные связи с Сен-Марко. Де Лианкуры всегда были сторонниками сильной централизованной власти, сама идея сговора серебряных баронов не вызовет у него одобрения, к тому же он недолюбливает де Сансера. На этом тоже можно сыграть, но аккуратно, не сталкивая их лбами. Мне нужно, чтоб они помогали мне, а не устраивали здесь склоку. Поговори с дедом, ты умеешь убеждать.

Марк снова покосился на него. Король с мольбой смотрел ему в глаза. Жоану нравилось так дурачиться с ним, разыгрывая из себя маленького герцога, которому он никогда ни в чём не мог отказать.

— Я постараюсь убедить его, но на это нужно время, — наконец, сдался он.

— И ещё спроси у него насчёт коня, такого же, как Гром, — добавил король удовлетворённо. — Я бы купил у него, хотя бы жеребёнка.

— Я спрошу, — с улыбкой пообещал Марк.

Громкий женский смех заставил его взглянуть на дальний конец стола, где в обществе придворного поэта Вильре сидела молодая фрейлина с белокурыми локонами. Она была очень хороша, и даже Марк мог со своего места рассмотреть синеву её больших миндалевидных глаз, изысканный разрез которых подчеркивали тёмные брови. Вильре смотрел на неё влюблёнными глазами, что было неудивительно. Он был влюбчив, а она — изумительно красива. Именно она и смеялась так, что все присутствующие за столом обернулись в её сторону, а она продолжала хохотать, отчего несчастный поэт пришёл в немалое смущение. Он беспомощно смотрел на неё, а потом бросил тревожный взгляд на короля. Жоан же с ледяным недовольством взирал на свою двоюродную бабку леди Евлалию, давно уже правившую твёрдой рукой на женской половине дворца. Поймав его взгляд, она обернулась и хмуро посмотрела на своего племянника по второму мужу кавалера де Антрага, дряблого и отчаянно молодящегося мужчину в голубом атласном камзоле.

Тот, заметив этот взгляд, поднялся, подошёл к белокурой фрейлине и что-то шепнул ей на ухо.

— Да пусть хоть лопнет от злости! — в ответ крикнула она.