Дело о смертоносной игрушке

— Простите, мистер Селкирк, но какое это имеет отношение к рассматриваемому сегодня делу? Я глубоко сочувствую вашему горю. Трагическая гибель сына, безусловно, нанесла вам тяжелую душевную травму, вы пережили эмоциональное потрясение. Однако мне кажется, что все рассказанное вами, — дело сугубо личное, семейное.

— Это далеко не личное дело, — холодно прервал его Горас Селкирк. — Ведь вы не знаете самого главного. Дело в том, что моего Мервина убил его собственный сын Роберт Селкирк.

— Что вы сказали?.. — Гамильтон Бюргер даже привстал от удивления, не веря своим ушам.

Судья Кент наклонился вперед, ловя каждое слово Селкирка.

— Я знаю, что говорю, и ручаюсь за каждое свое слово, — продолжал Селкирк. — Мистер Мейсон тоже в курсе дела. Я уверен, что мистер Перри Мейсон, наш знаменитый адвокат, приберегал эту новость под конец, чтобы одним ударом спасти свою клиентку и эффектно выиграть дело. Но мне кажется, мистер Мейсон, что даже ради торжества справедливости не стоит втягивать моего внука в это дело. Ведь обнародование всех обстоятельств оставит на его имени несмываемое пятно.

— Вы сказали, что Роберт застрелил отца? — еще раз переспросил судья.

— Лоррейн Дженнингс намеренно использовала Роберта Селкирка, чтобы убрать со своего пути моего сына, — холодно сказал Селкирк. — По договору о разделе имущества, составленному при разводе, она получила кое-какие деньги, а теперь, когда Мервина нет в живых, она не только получает дополнительные средства, оговоренные в этом договоре, но и Роберт становится наследником всего остального имущества Мервина. Лоррейн остается опекуном сына до его совершеннолетия, что также сулит ей немалую выгоду.

Гамильтон Бюргер бросил подозрительный взгляд на Мейсона:

— Мне кажется, мистер Селкирк, нам было бы полезно услышать все, что вам известно. Я хотел бы иметь полную уверенность в том, что ваши слова не являются частью того хитроумного плана, придуманного адвокатом Мейсоном, чтобы спасти свою клиентку от обвинения в убийстве.

В деле достаточно улик, прямо указывающих на Норду Эллисон как на убийцу Мервина Селкирка.

— Нисколько не сомневаюсь в этом, — не скрывая раздражения, произнес Селкирк. — Но все эти улики были тщательно сфабрикованы, и обмануть они могут вас, а не меня.

— Вы можете это доказать? — вмешался в разговор судья Кент.

— Доказательств более чем достаточно, — ответил Селкирк.

— Может быть, вам стоит рассказать нам все с самого начала?

— Я не хотел вмешиваться в это дело, — чуть подумав, начал Горас Селкирк. — Бывшая жена моего сына, Лоррейн Дженнингс, дьявольски хитрая и проницательная женщина, все время плетущая интриги. В своей ненависти к моему сыну она дошла до того, что сделала семилетнего мальчика невольным убийцей своего отца. Я не отличаюсь повышенной чувствительностью, но искренне люблю своего единственного внука и прошу вас поверить мне.

У ребенка развили ненормальный интерес к огнестрельному оружию. Его просто приучили смотреть все фильмы со стрельбой, эти, как их, вестерны. А потом Лоррейн позволила ему взять в руки настоящий пистолет, автоматический «кольт-вудсмен», который сейчас фигурирует на суде в качестве улики, и играть им! Она уверяла его, что пистолет не заряжен, но ничего не говорила, когда мальчик во время игры наводил его на кого-нибудь из присутствующих и делал вид, что спускает курок.

— Вы в этом уверены? — с недоверием в голосе спросил судья Кент.

— Есть свидетели таких игр, — ответил Горас Селкирк. — Соседи Дженнингсов иногда наблюдали за тем, что происходит у них в доме, и видели, как мальчик играл боевым пистолетом, как наводил пистолет на прохожих и щелкал курком.

Судья Кент нахмурился.

Горас Селкирк тяжело вздохнул и продолжал:

— Когда мальчик привык играть пистолетом, привык делать вид, что стреляет, и привык к тому, что пистолет никогда не заряжен, Лоррейн оставила Роберту пистолет, в котором был патрон. Убедив моего сына, что он должен устроить ребенку сюрприз, она заставила его подойти к навесу, где обычно спал мальчик. Затем все произошло именно так, как она и планировала. Роберт услышал шорох шагов, когда отец подходил к нему. Была глубокая ночь, ребенок крепко спал перед тем, как шаги разбудили его. Он страшно перепугался, а под подушкой у него был заряженный пистолет. Он поднял его, прицелился туда, откуда доносился шорох, и спустил курок. И пуля поразила моего сына.

Мой сын дополз до своей машины, которая стояла перед домом, оставляя кровавый след на траве. Он влез в машину и поехал, надеясь найти помощь. Он знал, что доктор, которому он всецело доверял и который помог бы ему, не сказав никому ни слова, по пятницам играет в покер в загородном клубе «Сан-Себастьян». Он поехал туда, по-видимому не понимая, насколько серьезна его рана. Он еще успел поставить машину на стоянку и тут, не успев позвать на помощь, потерял сознание. Спустя какое-то время он умер.