Дело о смертоносной игрушке

— Не могу сказать, что я совсем не в курсе этой истории. Я разделяю ваши сомнения относительно необычности нашего совещания и предпочел бы, чтобы слушание дела проходило в зале суда. Я также не намерен говорить сейчас о том, что известно обвинению, чтобы не упрощать задачу представителю защиты. Я просто не имею на это права.

Судья Кент повернулся к Мейсону:

— Вы слышали все, что рассказал нам мистер Селкирк?

— Да, я все слышал.

— Как вы считаете, много ли правды в его словах?

— Могу сказать лишь, что кое-что в его рассказе соответствует истине. Но я бы хотел задать ему один вопрос.

Мейсон повернулся к Горасу Селкирку:

— Как я понял, вы очень привязаны к своему внуку, мистер Селкирк?

Лицо Селкирка на секунду смягчилось, затем снова посуровело.

— Этот мальчик — единственный продолжатель рода Селкирков, — сказал он тихо. — Единственный, кто сможет поддержать честь и гордость семьи. А я горжусь нашими семейными традициями. Я очень люблю Роберта и готов отдать все на свете, лишь бы жизнь его не была сломана.

— И вы хотели бы стать его единственным опекуном и воспитателем?

— Это само собой разумеется.

— Я так не думаю, — сказал Мейсон. — Мне бы хотелось получить прямой ответ на свой вопрос.

— Вы не имеете права допрашивать меня, — вспыхнул Селкирк. — Вы планировали эффектно выиграть это дело и думали, что я не догадываюсь, какую ставку вы делали на допрос Бартона Дженнингса. Для этого у вас уже достаточно информации. Вы знаете и о кровавых следах, которые он смывал утром, и обо всей этой истории с пистолетом.

— А вам известно что-нибудь об этих кровавых следах? — обратился судья к Гамильтону Бюргеру.

— Откровенно говоря, да, ваша честь, — ответил Бюргер. — И если уж на то пошло, то я считаю, что ни мистер Селкирк, ни Перри Мейсон не знают всего об этом деле.

Полагаю, что лучше всего продолжить обсуждение этого дела в зале суда.

Судья задумался, барабаня пальцами по столешнице, потом остановил взгляд на Перри Мейсоне:

— Это правда, что Роберту Селкирку позволяли играть пистолетом, мистер Мейсон?

— Я думаю, да.

— Тем самым пистолетом, который фигурирует на суде и считается орудием убийства?

— Похоже что так, ваша честь. Но это вовсе не означает, что именно этот пистолет — орудие убийства.

— А я уверен, что именно из этого пистолета был убит Мервин Селкирк, — возразил Гамильтон Бюргер.

— Я не считаю этот факт доказанным, — отпарировал Мейсон.

— Мистер Мейсон, у вас есть свидетели, готовые подтвердить, что видели на траве следы крови? — спросил судья Кент.

— Мне рассказал об этом один из соседей Дженнингсов.

— Это действительно была кровь?

— Я так понял.

Судья Кент посмотрел на Гамильтона Бюргера.

— По-моему, господин прокурор, суд должен быть максимально информирован об этом факте.

— Суд — безусловно. А вот представитель защиты — совсем не обязательно.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что не верю в то, что Роберт убил собственного отца. Смерть Мервина Селкирка — дело рук Норды Эллисон. И мы сможем это доказать.

— Вы рассчитываете на чьи-то свидетельские показания?

— Совершенно верно, и мы хотим приберечь их напоследок.

Судья Кент опять задумался, потом повернулся к Селкирку:

— А вы говорили с внуком?

— Естественно.

— И вы искренне считаете, что ваш семилетний внук Роберт убил своего отца?

— Я абсолютно в этом уверен.

— Хорошо, — решил судья. — Привозите сюда вашего внука, но ничего не говорите ему. Я побеседую с ним во время перерыва. Конечно, все это не совсем обычно, но я не могу допустить оглашения в суде факта, что семилетний ребенок по несчастной случайности, непреднамеренно убил собственного отца, пока сам не разберусь в этом деле.

Возможно, прежде чем принять решение, я попрошу представителей обвинения и защиты прийти к какому-то соглашению, но прежде я хочу побеседовать с мальчиком. Сколько времени нужно, чтобы привезти его?

— Не больше пятнадцати минут, — сказал старый Селкирк. — Вы мне позволите воспользоваться вашим телефоном?

— Да, конечно, — кивнул судья.

Селкирк подошел к телефону, поднял трубку и набрал номер.

Мэнли Маршалл наклонился к Гамильтону Бюргеру и принялся что-то шептать ему на ухо, но тот только раздраженно отмахнулся.

Он сосредоточенно курил, пуская к потолку кольца синеватого дыма, и, казалось, ничего больше его не интересовало.

Наконец кто-то подошел к телефону.

— Алло, — сказал банкир, — говорит Горас Селкирк.

Меня интересуют женщина и ребенок, за которыми вы наблюдаете. Они в соседнем номере? Привезите их обоих в здание суда, в кабинет судьи Гомера Ф. Кента. Да, обоих и немедленно… Я сказал… Хорошо, если они откажутся ехать, мы пришлем за ними полицейского, хотя мне не хотелось бы терять время. Мне нужно, чтобы они были здесь через пятнадцать минут. Скажите им, что их хочет видеть мистер Кент.

— Погодите-ка минутку, — вмешался судья. — Мне бы не хотелось прибегать к официальным мерам. Я…

— Все в порядке, господин судья, — перебил его Селкирк. — Они скоро будут здесь. Я плачу этой женщине, и она сделает все, что я ей скажу. Я привык к тому, что мои приказы выполняются.

Судья Кент взглянул на часы: