Дело о сорока разбойниках

И бросилась к окну. Иноземцев за ней, но поймать не успел. Ульяна подхватила свою разбросанную по полу одежду, оседлала подоконник и, послав ему воздушный поцелуй, сиганула вниз со второго этажа. А следом исчезла в зарослях камыша левого берега Салара.

Исчезла, жизнь Иноземцева кошмарным сном обернув. Две ночи он не спал, ждал, когда же она перестанет супиться и вернется, ведь возвращалась же всегда. На третьи сутки ожидания и терзаний и день в госпитале невыносимым стал, как пытка – на каждый шорох и скрежет оконной рамы голову поднимал. Все надеялся, что она повременит, не станет у ссыльного князя просить помощи и тем самым себя под риск подводить. И неведомо ведь до каких степеней развилось с ним ее знакомство. Впала Ульяна небось во власть князева обаяния, таким он возвышенным был и со всех сторон положительным – принц крови, романтик, умен и статный раскрасавец. Да еще и способный на благородное безумство. Хорошо сравнение, лестно, да больно неприятно делить симпатию оную с кем-то, пусть даже с самим отпрыском семьи Романовых.

Ходил Иван Несторович, мучимый ревностью, пока вдруг начальник госпиталя не созвал весь врачебный персонал на спешный, государственной важности совет. Ивану Несторовичу и в голову не могло прийти, что поводом послужила немедленная деятельность Ульянки – и как это ей до гор удалось добраться за три дня, вернуться, спастись. Да и успела ли она уйти от разбойников? Или это случайность какая? Или она пленницей в горах пребывает?

Начальник госпиталя объявил о намечавшемся небольшом военном походе в Чаткальские горы, мол, там, по слухам, банда басмачей засела, аккурат, как Ульяна и говорила, на плато Пулатхан – Столовой горе. И надобно эту шайку разбить. В отряд требовались военный врач и фельдшер, ибо сражение намечалось жаркое – как-никак было у атамана в подчинении ровно сорок человек.

Иноземцев, с белым лицом слушавший господина Майера, тут же, как он закончил читать указ уездного начальника, вскочил, изъявив твердое намерение ехать в отроги Чаткала.

– Позвольте, – возразил Боровский, которому поручили курировать Ивана Несторовича как пациента, – но вам-то уж куда с вашим больным сердцем? Тут человек полезный в военных делах требуется. Господин Зубов в возрасте, Мухаммад-Ханафия Алюкович тоже, да и занят чрезвычайно. Из молодых докторов только один я и остался. Я в вашем распоряжении, Константин Карлович.

Лицо Иноземцева перекосило от негодования, он окатил Боровского уничтожающим взглядом, но опустился обратно на свой стул. Чтобы отвоевать назначение в военный отряд, он должен был во чтобы то ни стало держать себя в руках, доказав тем самым, что не только здоров, но и годен для будущей боевой операции.

– Нет, увольте, Петр Фокич, о чем речь, какое сердце? Ха-ха-ха! – проронил он насмешливо, сжимая под столом дрожащие руки. – Вы шутник, однако. Придумываете все. Решено, в Чаткал еду я.

– Вам нельзя, вы не доедете, – отрезал Боровский.

– Отчего, Иван Несторович, такая уверенность, что именно вас необходимо командировать на поимку банды? – поспешил вмешаться в препирания двух молодых докторов начальник госпиталя.

– А оттого, Константин Карлович, – веско ответил Иноземцев, – что банда эта, вестимо, Юлбарсова. А с этим… атаманом лично-с знаком. Или вы все полагали, что я в Чарджуйском уезде остановился тюльпанов понюхать?

Поведал Иван Несторович о своем ахалтекинском приключении, чего прежде никогда не делал, во всех подробностях поведал, умолчав, разумеется, о таинственном дрессировщике, покорившем хищного зверя. Кабинет начальника госпиталя наполнился удивленными, даже ошеломленными возгласами, ибо никто не знал, что Иван Несторович опоздал в Ташкент только лишь потому, что почти две недели провел в плену этого легендарного бандита. Фельдшера стали засыпать вопросами. Зубов восхищенно пожал Иноземцеву руку, Боровский едва ль не с открытым ртом застыл, пробормотав: «Какое несчастье! Какое приключение!»

– Петр Фокич, – вздохнул Иноземцев, – занимайтесь пендинской язвой, вскоре ее назовут в вашу честь. Оставьте хаос в жизни на долю таких неудачников, как я.

Только Константин Карлович удивления не выказал, сидел с надменным, высокомерным лицом, поджав губы, поскольку для него новостью не было пребывание Иноземцева у Юлбарса, которое нарочно от персонала утаил, когда те спрашивали, отчего доктор так долго до Ташкента добирался. Утаил, чтобы иметь вескую причину всячески Ивана Несторовича ущемлять и прохода ему не давать. Испытывающе поглядев на Иноземцева, он и сейчас был готов его подвергнуть колкостям и насмешкам.

– Откуда вам известно, что именно о Юлбарсе речь? – недовольным жестом заставляя всех замолчать, спросил начальник госпиталя.