Дело о сумасбродной красотке. Дело о холодных как лёд руках. Королева красоты

— И вот опять… Если мне позволит суд, то смею заметить, что мы стали свидетелями неправомерного поведения окружного прокурора, использующего свое служебное положение, применяющего метод запугивания свидетеля и дискредитации данных им в суде показаний, — заявил Мейсон.

Судья едва заметно усмехнулся.

— Мне не кажется, — сказал он, — что свидетеля запугивают. Однако стоит опять напомнить окружному прокурору, что это — уголовный процесс, что в нем участвуют присяжные заседатели, а возникшая ситуация хотя и беспрецедентна сама по себе, но является все-таки результатом действий обвинителя.

— Документы показывают, что свидетелю была предоставлена неприкосновенность, что свидетель ответил на вопрос и что ответ на вопрос выявил преступление. Итак, господин обвинитель, у вас есть еще вопросы к свидетелю?

— Безусловно есть! — прокричал Гамильтон Бюргер.

— Мне кажется, что будет лучше, если суд возьмет пятнадцатиминутный перерыв, позволив адвокатам обеих сторон восстановить эмоциональное равновесие и адаптироваться к этому новому повороту дела. Итак, суд удаляется на пятнадцатиминутный перерыв и просит присяжных не обсуждать между собой процесс, а также не позволять никому обсуждать его в своем присутствии.

Едва судья Майлз покинул свое место, как разгневанный Гамильтон Бюргер бросился в тот конец зала заседаний, где сидела защита.

— Это вам даром не пройдет! — закричал он Гилмору. — Я заставлю вас предстать перед Большим жюри, именно так, не перед конфликтной комиссией, не перед коллегией адвокатов, а перед Большим жюри! Я сделаю все, чтобы вы были преданы суду по обвинению в преступном заговоре лжесвидетельства и как соучастник в деле об убийстве. Вы знаете так же хорошо, как и я, что этот молодой человек взял деньги у своей сестры! А вы поставили меня в положение, когда я предоставил ему статус неприкосновенности при ответе на основной вопрос! Это вы, Гилмор, так все подстроили, что его ответ на этот вопрос отбросил меня на нулевые позиции, и я проиграл дело!

— Давайте, действуйте! Поставьте меня перед Большим жюри, — закивал Гилмор. — Обвините Родни в лжесвидетельстве. Для того чтобы доказать это, вам придется сначала доказать, что он не убивал Фремона. Это была бы великолепная сцена в зале суда! Окружной прокурор графства старается доказать, что человек не убивал, что он невиновен, а тот в свою очередь настаивает, что он виновен. Я просто не могу дождаться подобного шоу!

— Это правда? Вы будете доказывать, что Родни Бенкс невиновен? — спросил Бюргера один из репортеров.

В ярости Бюргер повернулся в сторону дотошного газетчика, и в тот же момент засверкали вспышки десятка фоторепортеров. Один из них тотчас кинулся вон из зала с сенсационной пленкой, запечатлевшей окружного прокурора, потерявшего контроль над собой.

— Умерьте свой гнев, Гамильтон, — успокаивал его Мейсон. — Зачем вы выставляете напоказ свои чувства, ведь это ни к чему хорошему не приведет.

Глубоко вздохнув, Бюргер сказал:.

— Я никак не ожидал от вас, Мейсон, подобного поведения.

— Со своей стороны… я не сделал ничего плохого, — ответил Мейсон. — Вы сами угодили в расставленную ловушку, а теперь хотите, чтобы она захлопнулась? Или желаете выбраться из нее и продолжить слушание дела? Думаю, что смогу помочь, если вы намерены бороться.

— Больше нет никакого дела, — обреченно ответил Бюргер.

Приблизившись, Мейсон взял окружного прокурора под руку.

— Если вы будете продолжать рассуждать подобным образом, то вашей карьере придет конец. Не падайте духом, вернитесь на землю!

— Мне отвратительна одна мысль, что я попал в ловушку, расставленную этим стряпчим, занимающимся сомнительными делами! Мы все знаем Гилмора. Этому парню так же легко лжесвидетельствовать, как иному — перейти улицу.

— Поспокойнее, поспокойнее, господин прокурор! Пойдите выпейте стакан воды и улыбнитесь. Ну как, продолжим заседание суда?

— Какое заседание? Все кончено, все, кроме скандала!

— Сейчас кричите вы. Остыньте же и дайте мне возможность провести перекрестный допрос Родни Бенк-са. И не давайте народу почувствовать, что Гилмор вас перехитрил.

— Я знал, что этот человек жулик и мошенник, но ведь не до такой же степени! — никак не мог успокоиться Бюргер.

— Вы ведь точно не знаете, что именно он научил этому Родни. Успокойтесь и полегче отнеситесь ко всему, мне не нравится, когда вы в таком состоянии.

Бюргер глубоко вздохнул.

— Постараюсь, но я чувствую, черт возьми, что и ваш палец, Мейсон, есть в этом пироге!

— Конечно! — ответил улыбаясь Мейсон. Но мой палец выполнял иную функцию, поверьте: «Это был большой палец, который выковыривал сливы», — если вы еще помните ту детскую песенку, прокурор.

Бюргер внимательно посмотрел на адвоката и с возгласом: «Без комментариев!» — бросился вперед, расталкивая репортеров.

Между тем с огромной быстротой о происшедшём в зале суда стало известно многим, и зал стал быстро наполняться публикой — корректными атташе посольств, газетными репортерами, фотокорреспондентами с камерами и вспышками в руках. Через двадцать минут, после перерыва, судья Майлз занял свое место.