Дело о таинственном наследстве

– После неудачной первой попытки, – продолжала Наташа, – преступник действительно стал нуждаться в своем помощнике. С другой стороны, зачем же он его вызвал, если не для использования? Но не Антон Иванович был мозговым центром в этом союзе. Уж позвольте мне это утверждать. Схему второго покушения также придумывает не он. Его хозяин придумывает, дает подручные материалы и объясняет, как все сделать. Задание довольно-таки простое, если отвлечься от мысли, что в результате успешного его выполнения умрет человек. И Антон Иванович блестяще с ним справляется. Свинец в дуло залит точно и аккуратно. Только опять, как в этом случае уместно будет выразиться, происходит осечка. Граф остается жив!

– Почему вы так уверены, что не Антон Иванович это придумал? – все еще пытался отвоевать свои позиции следователь.

Граф подошел к нему и сунул в руки лист с газетной вырезкой, шепнув на ухо:

– Откуда это, вы поймете позже.

К слову, свинцовых солдатиков Наталья отдавать наотрез отказалась. Даже просила не упоминать о них Аркадию Арсеньевичу. «Вырезки будет достаточно», – фыркнула она и запрятала солдатиков где-то у себя в комнате.

– Простите, княжна, что перебью, – поднялся от следовательского уха Саша. – Но мне сейчас пришла в голову мысль. Специально для Аркадия Арсеньевича! – Саша сделал полупоклон. – Хочу заметить, что, следуя так полюбившимися Аркадию Арсеньевичу психологичными доказательствами того или иного события, можно проследить очень интересный момент, косвенно доказывающий неповинность Антона Ивановича в изобретении покушений. И плохо подкованная лошадь, и взорвавшийся пистолет, и отравленные грибы – продумано все было до мельчайших деталей, и, что самое важное в любом из трех случаев, ежели бы они удались, вряд ли кто признал бы злой умысел, так как выглядело все действительно как случайность, несчастливое для меня стечение обстоятельств. А что происходит с тетушкой? Вы помните отчет ваших экспертов? Какая-то нелепо большая доза яда. У прозектора возникли явные сомнения. О несчастном случае здесь и речи идти не могло! Чего не скажешь о трех предыдущих случаях. И получается, как это у вас на профессиональном языке называется, различные подчерки преступлений? Я считаю, что это весьма весомый и интересный момент… – Саша сел.

– Да, граф, спасибо, на самом деле во всей этой истории может быть даже гораздо больше психологичности, чем мы смогли увидеть…

Она помолчала. Уже не для эффектной паузы, а от ужаса момента, когда ей придется назвать этим жадно слушающим людям имя человека, ставшего причиной их сбора здесь.

– Предпоследняя попытка избавиться от графа – грибы. Здесь доказательства невиновности Антона Ивановича в придумывании способа покушения следуют как исключение его виновности в первых двух. А вот насчет исполнения я, честно говоря, сама до конца не уверена. Видите ли, для того чтобы графу подали отравленное блюдо, его должны были отравить перед самой подачей на стол, а для этого преступник должен был или приготовить эти грибы, или быть во время обеда в доме. Антон Иванович, конечно же, был. Я бы не сомневалась в том, кто полил грибы отравой, если бы не узнала от графа, что за их обеденным столом присутствовал еще один человек: он зашел посреди трапезы, перед подачей вторых блюд, буквально на несколько минут – попил чаю и ушел… Потом, правда, опять вернулся, когда его вызвали…

– И кто это был? – одновременно злобно и покорно спросил следователь.

Наташа опустила голову и произнесла, с трудом проглатывая комок в горле:

– Доктор Никольский…

* * *

Наташа ожидала какой угодно реакции присутствующих. И криков негодования, и возмущенного шепота, аханья и причитания. Но, как и всегда, когда мы твердо знаем чего ждать, все происходит с точностию до наоборот: сейчас в тетушкиной гостиной повисла гробовая, если уместна такая аналогия, тишина. Николай Никитич сидел, глядя на Наташу с недоверчивой полуулыбкой. Нина Петровна Князева вся покраснела, надулась, смотрела зло и со страхом. Ольга пыталась на лицах окружающих понять, как следует на сие известие реагировать, а тайный советник сгорбился, закрыв руками глаза жестом искреннего отчаяния. Было тихо, недобро и недоверчиво.

Наташа вытащила из кармана небольшой пузырек, на котором виднелась наклейка с надписью «Успокаивающее».

– Вот пузырек из-под лекарства, прописанного доктором Никольским Антону Ивановичу. Покойный был так любезен, что оставил и мне несколько капель. У меня тоже случилось небольшое волнение, когда я на днях побывала в доме Феофаны Ивановны, и было большим облегчением найти этот пузырек вот в этой комнате в тетушкином буфете. Но я, в отличие от Антона Ивановича, выпив только несколько капель этого лекарства, осталась жива, а перенесенный приступ дурноты позволил мне понять… Кто и как убил Антона Ивановича и совершал покушения на графа, а затем и почему.

И только после этих слов гостиную накрыл вполне уместный, в отличие от недоброй тишины, шум. И негодования, и оханья, и причитания. Вспотевший журналист принялся истово точить карандаш прямо на пол гостиной.