Дело о трех рубинах

«Уважаемый, значит, человек. А это значит, что и весьма влиятельный. Разумеется, раз он покровительствует борделю. Может даже, он и владеет им», – подумал Георгий.

– И есть положительные результаты? – спросил он мальчугана.

– Конечно, многих уже вылечил. Но есть и болящие, которые подолгу у него живут. Некоторые по нескольку лет. Никак не исцеляются.

– А что за такие тяжелые случаи?

– Матушка моя там уже лет пять как, никто не знает, что с ней. Она большую часть времени в себя не приходит и просто лежит без движения, а иногда вытворяет такое! Как будто бес ею овладел! Но потом становится такой хорошей, разговаривает, обнимает меня и плачет постоянно… – Тут показалось, что мальчишка сейчас и сам заплачет. – Она сильно заболела после того, как меня родила, а отец мой умер еще через три года. Руку ему на заводе у Бенца придавило станком, а потом болезнь распространилась по всему телу. Немфекция – так герр Людвиг говорит.

– Инфекция? – машинально переспросил Родин и тут же понял, что сейчас не время показывать свои медицинские знания. Иначе зачем им вообще доктор, если он и сам все знает. – Видимо, гангрена.

– Да-а-а, правильно! Гангрена, точно. Я все время путаю. Поэтому герр Людвиг говорит, что мне еще рано учиться, – с грустью продолжал мальчик. – Он еще сказал, что если б отцу отрезать руку вовремя, то он бы остался жив. Но денег на докторов у нас не было… Когда отец умер, мы с сестрой остались без средств на пропитание и с больной матушкой на руках. Не знаю, что бы мы делали, если б не доктор.

– Он вам с сестрой помог? – спросил Родин, уже догадываясь, чем закончится история. Неужели Мария настолько точно все просчитала? Он-то уж был уверен, что эта сказочка про больного ребенка валькирии явно выдумка.

– Да, помог, нашел сестре моей работу, матушку нашу лечит и обо мне заботился, пока я не вырос. Вот теперь ему помогаю.

– А сколько лет тебе?

– Десять! – ответил мальчуган, выпятив грудь. – Я все жду, пока доктор начнет меня учить, но он говорит, я пока еще мал. Но я ведь уже взрослый, все знаю, понимаю.

– А сестра твоя где работает? – осторожно спросил Георгий.

– Сестрица моя у мадам работает, помогает там, – сказал мальчик, опустив голову. – По хозяйству.

«Ясное дело, чем она помогает», – подумал Родин и не стал расспрашивать дальше.

– А еще какие пациенты у доктора? – спросила вдруг сзади Мария, и они оба резко обернулись к ней от неожиданности. Георгий наградил ее взглядом, в котором явно читалось: «Опять вы за свое!» – но она ни капельки не смутилась. – Поди все мужчины интересные? В самом соку?

Паренек устало глянул через плечо на фрейлейн, мол, бабы они и есть бабы, чего с них взять. Ничего серьезного, один ветер в голове.

– И такие имеются. В последнее время солдатиков часто привозят, если кто занедужил, прямо из казарм.

Однако Очеретина к молодым мужчинам интерес почему-то не проявила.

– Этакого добра-то и у нас полно. А что поинтересней? – не унималась она.

Мальчик приподнял бровь и язвительно ответил:

– Старики тоже имеются, и даже один маленький мальчик.

Родин резко обернулся к Марии, и та окинула его победоносным взглядом.

«Ну неужели и тут она оказалась права?! – Георгий не переставал удивляться. – Что ж, тем лучше для нас».

– Долго ли еще ехать? – наконец спросил он.

– Да нет! – хохотнул посыльный, точно как русский сорванец из-под Старокузнецка. – Часочек-другой!

И Георгию явно послышалась волжская присказка: «С гаком да с крюком, а в гаке – десять верст!»

Часть четвертая

Глава 1

Гулкие удары наполнили кабинку повозки. Они проехали старую часть города, долго колесили по грунтовке, а потом затряслись на проселочной дороге среди густого леса. Пахну́ло рекой и болотами, и Родина передернуло – сразу вспомнились недавние приключения на Сахалине. Запах дыма из трубы одинокой избушки у дороги заставил вжать плечи и замереть. Георгий зажмурился, понеслись картинки прошедших злоключений – сполохи взрывов, дым горящих блиндажей, крики раненых, казнь пленников.

– А вон там и клиника герра Людвига! – наконец радостно объявил мальчик. – Вон там, за лесочком!

Вскоре за поворотом вырос кирпичный забор высотой сажени четыре, за которым, видимо, и скрывался один из «рубинов». Верх ограды мрачно украшали усыпанные острыми шипами металлические перекладины, обтянутые новым шедевром немецкой инженерной мысли – колючей лентой, куда более опасной, чем американская колючая проволока.

Когда повозка подкатила к железным воротам, из смотрового окошка выглянуло заспанное мужское лицо.

Мальчишка подбежал к дверце, поднялся на цыпочки и бросил пару слов. Мужчина внимательно посмотрел на прибывших людей, на лошадь, зыркнул по сторонам и исчез.