Дело о вещих снах

– Вот и славно, – удовлетворенно сказал Ницан. – В таком случае, продолжим. Итак, Наби-Цадак, в прошлом – друг господина Шу-Суэна, оказался почти на вершине своих желаний. Почти – обратите внимание. Потому что одна деталь мешала ему в полной мере насладиться положением, богатством и прочими прелестями нового положения. И деталь эта была связана с господином Шу-Суэном. Его старый друг знал о Наби-Цадаке нечто такое, что в любой момент могло низвергнуть того с высоты. И тогда Наби-Цадак решает избавиться от своего друга и благодетеля. И разрабатывает план чрезвычайно хитроумный. Для начала он выбрал из бывших своих подопечных – беспомощных обитателей Дома призрения – самого безобидного. Господина Ошеа Бен-Апсу. Безобиднейшего из безобидных. Господин Ошеа Бен-Апсу, как я уже сказал, на самом деле понятия не имел о существовании Шу-Суэна. Задолго до появления вашего мужа в Тель-Рефаиме он утратил способность воспринимать то, что происходит вокруг него. Вот этого-то бессловесного и никому неизвестного больного старика Наби-Цадак решил превратить в зловещего преступника, желающего уничтожить и Шу-Суэна, и весь дом Барроэс. Далее, как я уже сказал, в ход пошли сны. Далее вступили в действие прежние религиозные наклонности господина Шу-Суэна. Да, он стал традиционалистом. Может быть, даже вполне искренним и даже истовым. Но тут, собираясь оградить себя от злой воли Ошеа… Так он считал, вы понимаете? Так вот, собираясь защищаться, он вспомнил о том, что некогда был адептом Баэль-Дина – Высшего Судьи праведного. Он совершил обряд с просьбой – покарать преступника. Он был уверен – вещие сны убедили его в том – он был уверен, что Ошеа Бен-Апсу – преступник. Но вот Высший Судья Праведный, для которого нет секретов, знал, что Ошеа Бен-Апсу – не преступник, а всего лишь несчастный беспомощный старик. Что произошло в итоге – я уже говорил… – Ницан вздохнул. – Я готов рискнуть, – сказал он. – Сейчас я зажгу черную свечу – и моя молитва о каре для Наби-Цадака, виновника смерти Шу-Суэна Барроэса, уйдет к престолу Высшего Судьи праведного… – сыщик вновь протянул полицейский жезл к черной свече, почти коснувшись фитилька черной свечи. Ницан задержал его и повернулся к все еще неподвижно стоящей Сарит Нир-Баэль.

– Вы ничего не хотите сказать мне? – спросил он. – Не хотите меня остановить? Правильно, зачем? Если я ошибаюсь и прошу о смерти невинного человека, он останется жив, а я, через тридцать дней, скончаюсь от сердечной недостаточности… Туда мне и дорога. Я еще и в царстве подземной Эрешкигаль понесу наказание…

Сарит Нир-Баэль коротко рассмеялась, словно все сказанное сыщиком было шуткой. Но, взглянув на холодное лицо вдовы Барроэс и на сосредоточенного Лугальбанду, оборвала смех.

– Вы это серьезно? – спросила она, недоверчиво глядя на Ницана. – И представитель полиции, – он кивнул в сторону мага-эксперта, – позволит вам это сделать?

– Что именно? – сыщик усмехнулся. – Распорядиться собственной жизнью? Почему бы и нет?

– Не своей жизнью, а… – воскликнула было Нир-Баэль. И замолчала.

Прочие участники сцены тоже молчали. Ницан покачал головой, словно с сожалением, зажег черную свечу.

Нир-Баэль, не отрываясь, смотрела на его действия.

Ницан неторопливо подошел к статуе Высшего Судьи праведного. Оглянулся на Нир-Баэль.

– Хорошо, – пробормотала она. – Хорошо, я готова. Я расскажу. Только, ради всего святого, погасите черную свечу!

Ницан немного помедлил, потом бронзовым колпачком загасил пламя черной свечи. Нир-Баэль облегченно вздохнула. Затем взяла себя за тщательно уложенные волосы и сдернула их.

Единое «ах» вырвалось из уст всех присутствующих. Только сыщик остался невозмутим, когда госпожа Сарит Нир-Баэль превратилась в мужчину.

– Вы правы, – сказал он. – Мое настоящее имя – Наби-Цадак. Но в женщину я превратился отнюдь не ради забавы. И уж конечно, не для того, чтобы убить Шу-Суэна.

– Да, я прекрасно понимаю, – произнес Ницан, усаживаясь в кресло. Ему хотелось выпить – длинный рассказ высушил горло. Но он решил потерпеть. – Я понимаю. Дело в условиях Дома призрения… – он повернулся к вдове и пояснил: – Видите ли, в Дом призрения принимаются только женщины. Я так понимаю, у Наби-Цадака положение было аховое, он не мог найти работу, а единственное место, куда можно было устроиться, выставляло вот такие условия!

– Вы правы, – повторил Наби-Цадак. – Я переоделся женщиной и устроился на работу. Далее, как вы уже сказали, я проработал там до тех пор, пока не встретил Шу-Суэна. Да вы и сами все прекрасно знаете! Вы уже обо всем рассказали.

– Кроме мотива, – заметил Ницан. – Впрочем… – он повернулся к госпоже Нурит Барроэс. – Помните, как ваш муж прореагировал на вашу попытку заступиться за… за Сарит Нир-Баэль? Он рассмеялся и пошутил тогда насчет того, что, мол, женщина всегда ищет заступничества в женщине. Но от Сарит он ожидал такое в последнюю очередь…

– Да-да, помню… – прошептала вдова, глядя расширенными глазами на убийцу своего мужа.