Дело о золотом коте

— Понимаете… — Света смутилась, опустила голову, — мы с Сережей Ванечку крестить собираемся, я хочу, чтобы Лена его крестной была!

И, чуть подумав, добавила с величайшей убежденностью:

— Это ведь она меня спасла, и Сережу тоже.

«Ничего себе! — удивился Новиков. — Информация течет, как из дырявого ведра».

— С чего ты взяла? — быстро спросил он.

— В торговый центр заходили с Сережей, — призналась Света, — ну, тот, где кольцо покупали. Встретила там Юлианну, продавщицу из ювелирного, она мне все рассказала…

И, с надеждой посмотрев на Новикова, спросила:

— Так дадите?

— Гражданка Сафонова, — Андрей напустил на себя притворную суровость, — я вам не справочное бюро! И разглашать личные данные свидетельницы по делу не имею права.

Света явно расстроилась, и Андрей добавил уже мягче:

— Могу только сообщить ей, что вы хотите с ней встретиться, и дать ваши контакты. Захочет — перезвонит.

— Ой, спасибо! — Девушка расцвела счастливой улыбкой. — Ну, я пойду, да?

Отпустив Свету, Андрей немного воспрянул духом. Факт знакомства подозреваемых можно считать доказанным! Но этого, конечно, недостаточно… Пролить свет на ситуацию можно будет не раньше, чем удастся задержать Григория Нежданова, но где же его искать?

Черт. Говорила же мама когда-то — учись на стоматолога!

Глава 24

«Беляна пробиралась через густые заросли кустарника, растущего по дну оврага, стараясь не потерять из виду тонкую нитку ручейка, текущего по камням. Она выбилась из сил, голова болела, и пораненный висок то и дело начинал сочиться кровью, так что приходилось смывать ее, зачерпывая рукой ледяную прозрачную воду из ручья.

Очень хотелось отдохнуть хоть немного, но Беляна упрямо шла вперед. Чувствовала, что если остановится, ляжет на землю, закроет глаза, то больше не встанет, так и останется здесь навсегда.

А значит — матушка погибла напрасно…

Вспомнив о матери, Беляна почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Не сказать, что мать была особенно ласкова, но ее, младшую свою и последнюю дочь, любила всем сердцем, хоть и ворчала порой. Отец умер, когда Беляна была совсем маленькой, старшие сестры давно повыходили замуж, и брат Вуйко жил своим домом по соседству с женой Красавой и кучей ребятишек (ох, не надо о них думать сейчас! Не надо, а то сердце разорвется), и только Беляна оставалась пока в родительском доме. „Поскребышек ты мой, последыш…“ — бывало, говорила мать.

В округе она считалась лучшей мастерицей — умела и прясть, и ткать, и кружева вязать, и вышивать разноцветными нитками. Бывало, даже из дальних деревень приезжали люди — да не абы как, а с поклоном, с уважением! — чтобы заказать свадебные рубахи, поневы подрастающим девушкам-невестам, полотенца, скатерти или еще чего… И дело было не только в красоте — давно шла слава о том, что эти изделия приносят счастье, потому у матери отбоя не было от желающих заполучить себе ее рукоделия, и, несмотря на вдовство, они с Беляной хорошо жили, сытно. Мать и ее учила всему, что умела сама, так что войдя в возраст, Беляна считалась завидной невестой, и немало парней прохаживались под окном как бы невзначай. Но мать со свадьбой не торопилась…»