Дело о Золотом сердце

– Сеньора, мы все восторгаемся вашей храбростью, и я лично выражаю вам всяческое уважение, признаюсь, вы первая женщина, способная дать фору любому мужчине, которую я встречаю. – Испанец снял шляпу и порывисто поклонился. – Но прошу вас, не горячитесь. Я не новичок в этих местах и тоже не раз слыхал про арима, и то, что я слышал, заставляет меня всерьез опасаться этой, как вы выразились, лужи.

Большакова выслушала эту речь с олимпийским спокойствием и только фыркнула:

– Полоумный индеец, запуганный поп, а теперь еще и льстивый разбойник! Вам не надуть меня, я, как представитель научного мира, смеюсь над вашей пещерной серостью! – С этими словами она решительно развернулась и вошла в мутную воду.

Но всех привлекло другое, не менее волнующее событие. Ирина, до сих пор безжизненно висевшая в люльке за спиной отца Лоренцо, выпрямилась и, высвободив тонкую, почти бесплотную руку, указывала куда-то через голову Большаковой. На глаза Георгия навернулись слезы, он смотрел и не мог поверить: его возлюбленная очнулась, пусть ненадолго, и в ее светло-карих глазах искрилась жизнь и сознание. Но куда она указывала? Родин отошел на несколько шагов, запрокинул голову и чуть не плюхнулся на спину от изумления. Заглядевшись на сверкающий золотом вход в пещеру, никто из путешественников не обратил внимания на то, что казалось с первого взгляда просто рощей исполинских деревьев, оплетенных лианами и плющом.

Теперь Георгий ясно различил в них рукотворные черты. Это было строение, и какое! Огромный чудо-терем из сплетенных лианами стволов стремился ввысь над козырьком прохода. Этот поросший джунглями древний храм напоминал одновременно и готические соборы с их воздушными формами, и индийскую пагоду, и крученые маковки Василия Блаженного. На фронтоне красовалось сплетенное из толстенных лиан сердце, еле различимое среди прочей зелени. Родин смотрел, потеряв дар речи.

Тем временем торжествующая победу разума над суеверием Большакова стремительными шагами пересекла озерцо и, подойдя вплотную ко входу, схватилась за одну из бамбуковых опор. В следующие секунды события развивались со стремительностью игрушечного чертика, выпрыгнувшего из табакерки.

Вице-председатель Российского географического общества Лариса Анатольевна Большакова неожиданно для всех внезапно изогнулась дугой и, взвизгнув не своим голосом, чуть не подлетела над водой, будто получив пинка от невидимого великана. После чего рухнула на мелководье и, судорожно дернувшись пару раз, застыла. Столб, за который она неловко схватилась в момент удара, нехорошо накренился и вся величественная постройка угрожающе заскрипела. Лианы, связывавшие конструкцию, стали с веселым звоном лопаться одна за другой.

Всеволод первым пришел в себя и, чертыхаясь, кинулся на помощь своей покровительнице. В несколько неправдоподобно длинных прыжков он достиг противоположного берега и уже спешил обратно с обмякшей Большаковой на руках, когда за его спиной начал рушиться храм. Лианы лопались, слеги трещали, и величественная прекрасная башня оседала внутрь, как карточный домик.

Через минуту, когда пыль осела, все с отчаяньем увидели, что секретный ход в долину карихона превратился в груду камней, земли и обломков бамбука. С расчисткой этого завала не справилась бы и рота солдат инженерной команды.

Глава 14

Компания понуро сидела на берегу, молча разглядывая обломки рухнувшей надежды. В очередной раз невидимая рука смешала их карты. Большакова лежала на берегу со свернутым одеялом под головой и медленно приходила в себя. Серхио отпаивал ее ромом из личного запаса. Через некоторое время она прокашлялась и обратилась к окружающим совершенно спокойным и лишенным всякого сожаления голосом:

– Меня ударил электрический угорь. Это совершенно точно, я могу утверждать. Обычный угорь, никакое не волшебное чудовище и не демон, хочу отметить. Я вошла в воду, понадеявшись на свои высокие сапоги, но эта рыбешка их прокусила.

Отец Лоренцо улыбнулся.