Дело об украденном саркофаге

— Буду вам весьма признателен. Значит, Пилесер строит из себя чертовски занятого, а сам шляется по магазинам… — Ницан громко захохотал, надеясь, что его смех звучит естественно.

Продавец, вынырнувший из-под прилавка с визитной карточкой в руке, счел своим долгом вступиться за Шульги-младшего:

— Разумеется, господин Пилесер Шульги не сам приходил выбирать покупку, это был его фантом.

— Ладно, ладно, — Ницан спрятал карточку в карман, но разочаровал представителя фирмы «Гудеа» тем, что вернул золотую змейку. Видя вытянувшееся лицо молодого человека, детектив испытал угрызения совести и поспешно сказал:

— Может быть, вы мне посоветуете еще что-нибудь? Ну, например, посуду?

— О, конечно! — продавец немедленно воспрянул духом. — Вот, например, драгоценные кубки. Новинка, с некоторых пор вошли в моду у старых семей.

— Что же в них такого особенного? — спросил Ницан, рассеянно рассматривая чеканные золотые кубки. Мысли его были заняты выуженной из представителя «Гудеа» информацией.

— А вот, взгляните, — продавец перевернул кубок внутренней стороной к детективу. — Видите?

Ницан заглянул в кубок без особого интереса. Вместо золотого блеска увидел матовую деревянную поверхность.

— Дерево? — недоуменно спросил он. — Зачем?

— Не просто дерево, — торжественно ответил продавец. — Яшпаа!

— О небеса, и тут яшпаа… — пробормотал Ницан себе под нос. — Похоже, они все свихнулись на этих переливающихся дровах…

— Как вам, вероятно, известно, — между тем тараторил продавец, — дерево яшпаа растет только в Офире, в наши края завозится редко и стоит в три с половиной раза дороже золота. Но суть не в этом. Яшпаа отличается свойством придавать вкусу вина особую тонкость, создавая поистине необыкновенный букет!

— Вот как? Я, правду сказать, никогда не задумывался над этим. Очень интересно. А что, другие породы дерева не дают такого эффекта? — спросил Ницан, поглядывая по сторонам. Только лекции ему не хватало.

— Такого яркого — нет, не дают, — сказал продавец. — Хотя некоторые другие породы тоже меняют вкус напитка. Например, дуб.

— Или тис, — вырвалось вдруг у детектива. Видимо, события последних дней накрепко увязали в его памяти эти два названия — яшпаа и тис.

— Тис? — продавец рассмеялся. — О, конечно. Разумеется, из тиса тоже можно сделать кубки — если только мой господин желает кого-то отправить на тот свет или собирается сам свести счеты с жизнью.

До Ницана смысл сказанного дошел не сразу. Он некоторое время абсолютно бездумно смотрел на улыбающееся лицо молодого человека в фирменной накидке «Гудеа». Потом моргнул и осторожно спросил:

— Как вы сказали? Счеты с жизнью? При чем тут счеты с жизнью?

Теперь удивился продавец:

— Но, мой господин, я думал, вы просто шутите. Да будет вам известно: древесина тиса содержит ядовитые вещества, так что такой кубок отравит любой напиток, который в него нальют. Вместо вина вы получите смертельный яд, вот и все.

Детектив не верил собственным ушам.

— Это точно? — настойчиво спросил он. — Вы уверены в этом?

Продавец занервничал.

— Разумеется, уверен, — сказал он. — А в чем дело? Почему вас это так беспокоит? Послушайте, что вам нужно? Кто вы такой?

— Просто очень любознательный клиент, — объяснил Ницан. — Как действует такой яд?

Продавец задумался.

— Не могу сказать точно, — ответил он неуверенно. — По-моему, вызывает остановку сердца. Или паралич дыхательных путей. Извините, я не специалист.

— Вот ч-черт… — с досадой сказал Ницан. — Что стоило той монетке лечь решкой? — и обратился к недоуменно слушавшему продавцу: — Большое спасибо. Я вас, видимо, еще навещу. На днях.

Продавец, похоже, не был в этом уверен, но благодарно наклонил голову. Детективу показалось, будто в тщательно выбритом черепе он видит собственное слегка искаженное отражение.

Он зажмурился, залпом допил содержимое бокала и вышел из магазина «Гудеа». Прежде, чем приниматься за расследование, следовало совершить несколько, говоря официальным языком, подготовительных мероприятий. А этим ночью не займешься. Поэтому Ницан со вздохом сожаления покинул оживленные улицы Тель-Рефаима и вернулся домой, где, заключенный в магическую гексаграмму, изнывал от тоски и желания попроказничать зеленоватый рапаит по имени Умник.

При виде детектива рапаит заверещал на столь высоких нотах, что Ницан перестал его слышать. Зато расслышали три молосских пса, которых для защиты от неприятностей содержал владелец соседнего дома. К моменту, когда Ницан закончил соответствующие манипуляции и аннулировал шестигранник, спящий квартал таковым не мог назвать уже ни один его обитатель.

Умник на радостях материализовал выпивку сразу шести сортов в утроенных количествах. Но Ницан категорически отверг все кроме бокала просяного пива, залпом проглотил его, упал в кресло и, привычно водрузив ноги на стол, принялся рассуждать вслух.