Дело «Памяти Азова»

Волга — все же далеко не Балтика, вооруженный колесный пароход «Ваня Коммунист» — не боевой корабль, а потому реальных военно–морских навыков новоиспеченный «красный лорд» получил за время пребывания на флотилии не много. Разумеется, Раскольников понимал, что его авторитет, как специалиста, даже после угона неохраняемой баржи, не слишком вырос в глазах настоящих моряков. При этом, как журналист и опытный пиарщик, он знал, что в данном случае следует предпринять, — необходим еще один подвиг, на этот раз на море, который при соответствующей рекламе создаст ему уже настоящую славу первого флотоводца революции. Того же мнения придерживался и Троцкий. Недоброжелателей у «демона революции» хватало, а потому преданных людей он не только ценил, но и окружал ими себя, упорно выдвигая их на руководящие посты. Раскольников свою преданность Троцкому уже доказал, а потому мог быть уверенным, что Лев Давидович будет делать ему карьеру и дальше.

Вообще, к этому времени Раскольников (полностью оправдывая свой псевдоним) показал себя как незаменимый специалист по самым деликатным делам: организация расстрелянной демонстрации, разгон Учредительного собрания, уничтожение Черноморского флота, незаконное осуждение и казнь командующего Балтийским флотом. Такие «спецы» нужны всегда, ибо они действительно «штучный товар». А потому председатель Реввоенсовета Республики был весьма заинтересован в том, чтобы авторитет его выдвиженца был непререкаем во флотских кругах. Приобрести же популярность там можно было, только возглавив какую–нибудь удачную морскую операцию, при этом обязательно на Балтике, где еще оставался настоящий флот.

Комиссары Балтийского флота С. Сакс и И. Флеровский телеграммой докладывали Троцкому: «Считаем необходимым доложить, что даже в наиболее надежных командах проявляется резкое недовольство частью первоначального состава Морской коллегии, чрезвычайно непопулярны Раскольников и Вахрамеев. Эта непопулярность дает великолепную возможность демагогам вести нить против Советской власти, прикрываясь тем, что они выступают лишь якобы против отдельных лиц». Комиссары однозначно дают понять Троцкому, что «чрезвычайно непопулярного» Раскольникова надо убирать подальше от флота, и чем скорее, тем лучше и для флота, и для революции. Что же Троцкий? А плевать ему на непопулярность своего любимца! Главное, что Раскольников предан лично ему, а все остальное уже не так для Троцкого и важно!

Из воспоминаний эмигранта контр–адмирала Дмитрия Вердеревского. «Раскольникова офицеры не любили, если не сказать больше. Он платил тем же. Сбежав от прямых мичманских дел, выступил одним из организаторов беспорядков, названных потом восстанием. Многие офицеры были убиты без какого–либо суда…»

Сам Раскольников в своей нашумевшей в свое время книге «Кронштадт и Питер в 1917 году» писал: «Происходил отнюдь не поголовный офицерский погром, а лишь репрессии по отношению к отдельным лицам». При этом сегодня документально известно, что Балтийском флоте было убито тогда более 120 офицеров и чиновников, арестовано еще свыше 600 человек. У Раскольникова — это только «отдельные лица»; что и говорить, «революционный топор» был в надежных руках.

Тем временем Балтийский флот, собранный к концу 1918 года в Кронштадте и Петрограде, стремительно деградировал, превращаясь в ржавую груду железа из–за нехватки начальников, команд и угля. Впоследствии Раскольников дал ему свою уничижительную характеристику: «Полгода никаких плаваний и работ не проводилось. К ничтожным остаткам обученных матросов добавились совершенно неопытные в морском деле люди, нанявшиеся служить часто ради того, чтобы куда–то пристроиться». Кто же в том был виноват, как не сам Раскольников, изгонявший опытных руководителей с флота и лично подписавший смертный приговор командующему флотом Щастному!

Казнь Щастного, разумеется, не прибавила авторитета на Балтике ни Раскольникову, ни его шефу Троцкому. Матросы и штабы начали демонстративно собирать средства семье покойного начморси. В руководстве флотом оставались соратники и единомышленники казненного комфлота. Сломить «балтийское неподчинение» Троцкий и задумал, назначив туда Раскольникова, чтобы тот «почистил конюшни». Поэтому поводом для приезда Раскольникова в Кронштадт и явилась очередная перетряска руководства Балтийским флотом, затеянная в конце 1918 года Троцким. Предреввоенсовета в очередной раз избавлялся от инакомыслящих, приводя к рычагам военной власти своих приверженцев.

Почти одновременно Раскольников получает и самый большой политический пост в РККФ — председателя бюро морских комиссаров, а заодно дополнительно и еще две должности — члена РВС Балтики и помощника командующего 7–й армией по морской части.