Дело Пеньковского. Документальное расследование

Пеньковский: Я не помню, чтобы было задание собирать сведения военного характера.

Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимому Пеньковскому паспорт, приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства и находящийся в томе 8, л. д. 110, пакет.

Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.

(Предъявляется.)

Пеньковский: Да, этот паспорт мне был передан Карлсоном в августе 1962 года. Фотография моя, а фамилия не моя.

Прокурор: Передавали ли вы что-либо Карлсону?

Пеньковский: На квартире американского сотрудника, где я получил письмо с этим паспортом, я передал Карлсону коробочку из-под сигарет, в которой находились экспонированные пленки, по-моему, в количестве 7 штук и письменное донесение.

Прокурор: Подготовили ли вы еще какие-нибудь материалы для передачи иностранным разведчикам, которые вам не удалось передать?

Пеньковский: Да. Я сфотографировал на четырех пленках материалы и написал письмо, но передать не успел.

Прокурор: Товарищ председательствующий, я прошу предъявить подсудимому Пеньковскому изъятое у него при аресте и приобщенное к делу в качестве вещественного доказательства напечатанное на машинке донесение, находящееся в пакете, том 8. л. д. 110.

Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите это донесение Пеньковскому.

(Предъявляется.)

Прокурор: Об этом донесении идет речь?

Пеньковский: Да, об этом.

Прокурор: Кто его печатал?

Пеньковский: Это донесение я отпечатал на этой пишущей машинке, которая стоит здесь.

Прокурор: Кому предназначалось это донесение?

Пеньковский: Это донесение предназначалось английским и американским разведчикам.

Прокурор: Через кого вы намеревались его переслать?

Пеньковский: Я хотел это донесение с четырьмя фотопленками передать через Карлсона.

Прокурор: Почему же не передали?

Пеньковский: Я не передал, поскольку не было для этого возможности. На приеме в доме американского посла было много народу и не было удобного момента для передачи, а кроме того, я плохо себя чувствовал: был болен.

Прокурор: Товарищ председательствующий, прошу огласить выдержки из этого донесения.

Председательствующий: Товарищ секретарь, прочтите начало и конец. Середину не оглашайте, потому что там идет речь о государственной и военной тайне. Эти эпизоды будут рассмотрены на закрытом судебном заседании.

Секретарь: «Мои дорогие друзья!

Получил ваше письмо с паспортом и описанием к нему… Крепко жму ваши руки, большое спасибо за заботу обо мне, я всегда чувствую вас рядом с собой. Ваш друг.

5 сентября 1962 года».

(Гул возмущения в зале.)

Прокурор: Товарищ председательствующий, в коробке вещественных доказательств имеются экспонированные пленки. Я прошу предъявить эти пленки подсудимому Пеньковскому.

Председательствующий: Товарищ секретарь, предъявите.

(Предъявляются.)

Пеньковский: Да, это те четыре экспонированные пленки от фотоаппарата «Минокс», о которых я уже показал.

Прокурор: И которые не успели передать?

Пеньковский. Да, на них засняты различные технические отчеты.

Прокурор: Подсудимый Пеньковский, вы встречались с Памеллой Кауэлл?

Пеньковский: Нет, с Памеллой Кауэлл я лично не встречался и знаком не был, я только получил данные о том, что она должна приехать с мужем в Москву и что с ней я могу поддерживать шпионский контакт путем использования банки из-под порошка «Харпик» в качестве контейнера. Фотокарточку Памеллы Кауэлл мне показал г-н Г. Винн.

Прокурор: Расскажите, какие инструкции вы получили от иностранных разведок по приему радиопередач.

Пеньковский: Я получил указание о том, что прием радиошифрограмм будет облегчен путем присылки приставки к приемнику, что передачи будут меняться чаще, раньше передачи радиограмм менялись один— два раза в месяц, а в дальнейшем могут быть через три и пять дней. Вот эти вопросы и были освещены в этих инструкциях.

Прокурор: Какое время было назначено для приема радиотелеграмм?

Пеньковский: Время одно — 24 часа 00 минут.

Прокурор: У вас были позывные?

Пеньковский: Да. Три цифры в течение 5 минут.

Прокурор: Вы помните их?

Пеньковский: Да, 1, 6, 3.

Прокурор: Были ли вам даны соответствующие волны, на которых велись передачи?

Пеньковский: Да, эти волны устанавливались в зависимости от времени года. Назвать их я сейчас не могу, так как запамятовал.

Прокурор: Они у вас записаны где-нибудь?

Пеньковский: Да, они записаны у меня в одном из шифровальных блокнотов и на листе бумаги.