Дело портсмутских злочинцев

Вы предоставили мне честь приготовить рапорт, который собираетесь представить их светлостям лордам адмиралтейства. Вы указали, что в этом рапорте следует осветить те события, которые связаны с адскими машинами на королевских судах, которые не могут быть представлены в суд  и поэтому не смогут послужить доказательством. Другими словами, я должен описать мое видение произошедшего и то, что известно о тех событиях.

Хоар втянулся в писанину и стал бодро излагать события, начиная с деталей данного дела. Он описал франко-канадское происхождение Морроу, его ненависть к Англии и его вербовку агентами Бонапарта.

Он описал, как Морроу сблизился с доктором Грейвзом, которого убедил в том, что его механизмы будут использоваться на судах его величества — что было правдой — и растущие подозрения доктора в отношении мотивов Морроу.

Он информировал адмирала о том случае, когда Морроу послал двоих своих людей — Дюга и еще одного — для похищения миссис Грейвз с целью использования ее как заложницу, чтобы держать ее супруга в повиновении.

Он докладывал, как Морроу с помощью Джаггери размещал часовые механизмы в бочонки с порохом и использовал таких людей, как предатель Кингсли, для доставки этих бочонков на корабли и суда королевского флота. Как у Кингсли нашли три еще не расшифрованные записки от личности, известной Джаггери только как «Тот Самый». Эта личность, предположил он, была той же самой, которую Фортье,  человек Морроу, упомянул как «Lui», что, в сущности, означало одно и то же.

После десятиминутного перерыва, в течение которого Хоар для разминки  прогуливался по гостиной, он перечислил те индивидуальные жертвы, которые могли быть зачислены на счет Моро — Кингсли, доктор Грейвз, возможно и Джаггери, а Дюга, подручного Моро, мог задушить кто-либо другой. Хоар указал на несколько моментов, которые были жизненно важны для флота. Самым важным и не терпящим отлагательства, писал он, было обнаружение тех снаряженных адских машинок, которые еще не взорвались.

Вторым по важности делом, указывал Хоар, было разоблачение «Того Самого», анонимной фигуры, которая руководила Морроу, Кингсли, Джаггери и, возможно, неизвестным количеством других агентов в его распоряжении. По мнению Хоара, вполне вероятно, что именно ему принадлежала кличка «Ииуй», которой были подписаны захваченные тексты.

«До тех пор, пока персона такого калибра находится на свободе, угроза флоту его величества остается актуальной».

Этим, помимо обычных вежливых слов, заканчивался рапорт Хоара адмиралу Хардкастлу. После этого Хоар пошел отдыхать.

Следующим днем Хоар отнес свое заляпанное чернильными кляксами произведение искусства в штаб, где лестью упросил адмиральского кролика сделать чистовую копию. После переписки рапорта он подписал его, запечатал, и приказал кролику представить его их общему хозяину без малейшего промедления. Затем он возвратился к себе и стал коротать время приведением в порядок «Непостижимой», разрешив себе задержать Боулда и Стоуна на пару дней, что посчитал вполне правильным поступком.

— Пойдите и найдите себе дело где-нибудь в другом месте, Деланси, — произнес адмирал из-за груды бумаг на столе. — И закройте за собой дверь… Присаживайтесь, мистер Хоар. Вон там мадера. Будьте так любезны, сэр, налейте мне бокал, и себя не забудьте. Интересно ваше мнение о напитке. Надеюсь, вы найдете его превосходным. Ваше здоровье, сэр. Удачного будущего — продолжил он, поднимая бокал. — Вам благодарность адмиралтейства за то, что остановили эти французские шалости.       

Вкус вина напомнил Хоару его собственное приобретение. При втором глотке его подозрения окрепли.

— Прошу прощения, сэр Джордж, — произнес он, — но… где вы приобрели этот нектар?

— У Гринлифа, в «Виноградной грозди», — ответил довольно неохотно адмирал. — Уверен, вы никогда не опуститесь до такого места как это. Я был там мимоходом вчера. Еще и не рассчитался с ним.

И этот ублюдок Гринлиф клялся, что продал мне последние бутылки, рыкнул про себя Хоар. Выдеру все потроха из его чрева.

— Так, перейдем к национальности Моро, — продолжал адмирал, не заметив вспышки гнева Хоара. — Он был канадцем, хоть и французского происхождения, а значит, британским подданным. За измену ему полагалась бы виселица.

— Совершенно верно, сэр, — подтвердил Хоар. — Но в любом случае его ждал один и тот же конец: быть повешенным хоть за измену, хоть за шпионаж.