Дело принципа

Он замолчал. Папа замолчал тоже. Мне надоело их слушать, потому что я все поняла. Поняла, что у папы ничего не выйдет, и слава богу.

– Прощайте, господин Фишер, – сказала я. – Не удивляйтесь, отец назвал мне ваше имя. До свидания, папа, – сказала я.

– Минутку, – сказал папа, обратившись к поверенному и спросил у меня: – Далеко ли ты? Надолго ли?

– Я хочу два или три дня провести у мамы. Сегодня я останусь у нее ночевать, – сказала я.

Я это очень здорово придумала – сказать это при господине Фишере. Я специально это сказала легким таким голосом, как будто дело уже решенное. Как будто в семье у нас так принято. А то, что моя мать живет отдельно от моего отца, об этом господин Фишер, я думаю, и так догадывался. А не догадывался, так пусть знает – но главное, что папа в его присутствии не мог сказать мне: «Ты с ума сошла, стой, не смей!» или что-нибудь в этом роде. Он просто глядел на меня очень пристально, а я улыбалась ему в ответ и, пятясь, выходила из комнаты. В конце концов он опустил глаза, а поверенный тут же продолжил:

– Но самое главное, господин Тальницки, будет очень неправильно, если вы, в смысле я для вас, то есть если мы с вами активно начнем искать покупателей. Я могу кинуть легкий слух, что вот, мол, не исключена такая возможность. Но покупатель должен сам обратиться к вам. Именно так и никак иначе. Потому что иначе вы потеряете вдвое от той цены, которую могли бы запросить и получить. Цена покупки и цена продажи – это разные цены, знаете ли.

– Догадываюсь, – мрачно сказал папа.

Я точно знала, что ни о чем подобном он не догадывался и даже не задумывался. Тем временем я собрала маленький саквояж, вышла в прихожую, взяла с вешалки шляпку и накидку. Папа вышел из комнаты и хотел было задать мне вопрос, хотел спросить меня, что вообще происходит в этом доме. Куда это я, почему, зачем и по какому праву? Но тут вдруг отворилась дверь и вошли Генрих и Минни-Мицци, которую папа почему-то упорно называл Марией. Хотя, конечно, Марией ее и звали. Камердинер и горничная.

– Здравствуете, барин, – сказала Минни. – Мы не опоздали? Барышня нас отпустила на весь день, а сейчас только шесть. Мы не опоздали? Вы не сердитесь, барин?

– Все в порядке, – сказал папа, повернулся и пошел к себе, где его дожидался господин Фишер.

А я спустилась по лестнице, вышла на улицу, дошла до угла, где кафе. Там стояли три извозчика. Три городских извозчика с номерами, ярко намалеванными на лаковых дверцах колясок. Я посмотрела, чтоб там, не дай бог, не оказалось номера 88 или номера 103. Но нет. 27, 15 и 62. Я села на номер 27 и велела везти меня на другую сторону, на Хох, он же Домб, на улицу Гайдна.

Глава 17