Дело принципа

- Точка, точка, запятая, минус - рожица кривая. Ручки, ножки, огуречик... Все у тебя на месте, вставай! Рожица кривая! Конверт помял, все-таки!

Я расплываюсь и думаю, что надо же - ведь всего месяц как познакомились, а уже прикипели друг к другу. Но сердито спрашиваю, что это за фокусы. Он мне начинает молоть чепуху про: как лежал он на диване, читал какую-то макулатурную книжку, как там один шевалье на дело идет, а товарища своего дома оставляет, как тот, само собой, не сидит дома, а идет следом, как потом такое начинается, что без товарища этому самому шевалье точно бы каюк пришел. Он городит мне все это и массирует плечо. Утешает, что "трофею" моему еще хуже - лежит себе.

"Трофей", то бишь Цеппелин, перестает нюхать асфальт, встает на четвереньки и трясет головой, начинает ориентироваться во внешнем мире. И спрашивает:

- Легавые?

- Проницательный! - радуется Сашка, дуя на ободранные костяшки пальцев...

- Закурить дадите? - спрашивает Цеппелин. Девушки его любить не будут. Точно! Во всяком случае, с недельку. Теперь у него "лицо в клеточку". Здорово по асфальту проехался.

- Мы как-то не употребляем, - говорю.

- На допросе в кино всегда предлагают курить.

- Так то в кино, и то на допросе! - Я ловлю у себя интонации Куртова при его разговорах со мной... - А вы не в кино. И не на допросе. Просто... пригласили для дружеской беседы.

- В этот допр!

- Это райотдел внутренних дел, - мягко поправляю его и "стреляю" сигарету у дежурного для Цеппелина.

- Бедно живете, - говорит Цеппелин. - Что, с фильтром не нашлось? У меня от "Шипки" изжога... А это кто? Я его знаю, видел как-то.

- Это свидетель, - объясняю.

Сашка делает кольцо большим и указательным пальцем. Мол, да свидетель, и еще какой!

А я думаю, что про изжогу от "Шипки" Цеппелин мог ввернуть не просто так. Или это снова моя "мешанина"? Слишком сложно. У него сейчас голова скорее всего занята тем, как выбраться из сегодняшней ситуации.

- Так расскажите нам, дорогой товарищ, как вы определили, что мы с вами разного поля ягоды.

- Сумка хипповая, "диск" свежий, а сам - в костюмчике гэдээровском за полста. Явная лажа! - охотно объясняет Цеппелин. Как же ему не показать, что он мудр, а кругом недоумки какие-то. Еще он зевает. И говорит:

- Слушайте, мне в одиннадцать нужно быть в одном месте.

- Ничего не получится, - вздыхаю я. - В одиннадцать вы будете в другом месте.

- Не имеете права! Это незаконно!

- Законно, законно, - успокаиваю я его... и себя. - Групповое избиение, злостное хулиганство. Еще как законно!

- И фарцовка! - совершенно некстати встревает свидетель Панкратов Александр.

- Я вам не Хай-файщик! - оскорбляется Цеппелин. - Нечего на пушку брать. Не было фарцовки! Вот скорее товарищ милиционер по сто пятьдесят четвертой проходит. Я и не продавал ничего, а он как раз продавал. Тут я и решил пощупать, что за нехороший гражданин такой. Прощупаю, решил, и сдам в милицию!

Куражится!..

- Ничего себе "щупки", - восхищаюсь я, потирая плечо. - И часто в тебе гражданская бдительность просыпается?

- Не поверите, товарищ милиционер! Первый раз! - продолжает куражиться.

- Не поверю, - соглашаюсь я. - Как минимум, второй. Нет?

- Нет.

- А журналист? Полгода назад?

- Фельетон читали?

- И фельетон.

- Там же все написано. Мило поговорили. О современных ритмах, о классике. Тепло распрощались... Там же так и написано...

Да-а... Вот такой пошел фарцовщик - неглупый, ироничный. А что? Гатаев ни заявления, ни звонка к нам не сделал. При мордобое лишних свидетелей не было. Только непосредственные участники. Все правильно...

- А потом?

- Что потом?

- Где ты был в ночь на двадцать седьмое августа? От полуночи до трех?

Тут подумал я, что кажется - пустой номер. И про изжогу от "Шипки" я перемудрил - на самом деле моя "мешанина". Потому, что Цеппелин был бы готов к ответу. А он не готов. Искренне задумался. Потом сказал:

- Спал я, кажется... - И хмыкнул: - А с кем - не скажу! Куда-то не туда вас понесло, товарищ милиционер. Извините, не знаю звания-отчества.

Я ему возразил, что время покажет. Но уже из чистого упрямства. Вызвал дежурного. Проводите гражданина в изолятор, говорю.

- На-а-армальный у меня отпуск получается! - Сашка ворчит. - Только и делов, что по закоулкам милиционеров спасать! Да еще свидетелем торчать... - Саданул по "Яве" ногой. Завелась.

Он на ней меня, оказывается, по закоулкам спасать ездил.

Сели, поехали домой. Я ему в спину говорю:

- Завтра мы тоже подождем с мотопробегом, Саш. С Цеппелином надо будет заканчивать - считай, весь день вылетит в райотделе. И мне еще надо кое-куда сходить (про Садиева думаю).

- А иди ты!.. Кое-куда!!! - перекрикивает Сашка тарахтение. - Дожди зарядят!!! А я тут!!! С тобой!!! Как последний!!!

- Ты чего орешь!!! - ору я.

- Так ведь тарахтит... коляска-то... - тормозит Сашка "Яву". Приехали. - Вот и ору.