Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

Мы знаем, что в начале 1918 года, когда Романовы зимой находились в Тобольске, группа политических деятелей-монархистов, отчаявшись в своих усилиях спасти царя, решила обратиться за помощью к немцам. Это было отчаянным шагом, граничащим с предательством, поскольку Россия находилась с Германией в состоянии войны, даже сам царь этого бы не одобрил. Но консерваторы, включая бывшего министра и старшего генерала, решили, что другой альтернативы не было.

Германия была единственной иностранной державой, имевшей возможность реально повлиять на большевиков, которые отчаянно пытались заключить мир с Берлином. Ленин разрешил приехать в Москву немецкому специальному представителю графу Мирбаху, и российские монархисты решили обратиться прямо к нему. Рано утром под новый год они двинулись целой толпой к офису Мирбаха на улице Денежной и попросили оказать немецкое давление на Москву, чтобы спасти царя.

В документах не содержалось никаких обещаний, но, один монархист процитировал Мирбаха: «Будьте спокойны. Мы, немцы, держим ситуацию в руках, и императорская семья находится под нашей защитой. Мы знаем, что мы делаем, и когда придет время, немецкое имперское правительство примет необходимые меры».

Монархисты решили, что этот ответ слишком неопределенный, и подумали, не обманывает ли их немец. Действительно ли ситуация была у них в руках? Пока они терялись в догадках, немецкие представители и представители большевиков встретились в грязном, заваленном снегом городе, который сейчас находится на восточной границе Польши. В разоренном войной Брест-Литовске Германия и представители новой власти России медленно двигались к одному из самых изумительных договоров в истории.

С военной точки зрения Германия, как побеждающая сторона имела преимущество, но кое-какие козыри имелись и у большевиков. Чтобы укрепить свое положение в стране, неустойчивое и ненадежное, им нужен был мир любой ценой, и цена за это была отдана прямо астрономическая. По этому договору, подписанному 3 марта 1918 года, Россия теряла большую часть западных территорий, включая треть сельскохозяйственных земель, на которых была третья часть ее населения, 90 процентов угольных шахт, и половину тяжелой промышленности.

Немцы надеялись перевести армию с Восточного на Западный фронт, чтобы разбить союзников, и одновременно использовать вновь приобретенные территории для поставки жизненно необходимого Германии продовольствия. Немецкая дипломатия назвала Брест-Литовский договор «мир договоренности и примирения»; более объективный наблюдатель назвал бы его только как «договор, который устраивает обе стороны». Для русских этот договор означал общее и беспрецедентное унижение, но это давало Ленину то, что ему отчаянно не хватало — передышку в войне, чтобы установить прочную власть большевиков, собрать силы для борьбы с внутренними врагами и создать профессиональную армию для борьбы с внешними.

В течение многих лет упоминалось, что в Брест-Литовском договоре было секретное дополнение, касающееся царя и его семьи. Это было в солидных газетах, начиная с самого момента переговоров, и с тех пор цитируется теми, кто утверждает, что императорское семейство не было расстреляно. Проведенное расследование не подтверждает этого, но ниже рассказано об этой альтернативной возможности.

В своем заявлении в Иностранный комитет 27 декабря 1918 года Роберт Вильтон, репортер «Таймс», ссылался на «предложения, касающиеся их [Романовых] со стороны немцев в Брест-Литовске». Несмотря на свои субъективные статьи по поводу судьбы Романовых в Екатеринбурге, его работой было добывать информацию из хорошо осведомленных источников, в частности, подробности о Брест-Литовском договоре, и возможно, этот вопрос действительно обсуждался. На кайзера было слишком похоже — использовать Брест-Литовский договор для того, чтобы обеспечить безопасность Романовым. Естественно, что его политические консультанты, сделали все, чтобы не допустить обсуждение этого вопроса в печати.

Но только одна информация о подписании Брест-Литовского договора показала общественному мнению победу Германии и поражение ленинской России. Естественно, как только договор был подписан, король Дании Христиан обратился к кайзеру с просьбой, чтобы он вмешался безотлагательно в дело спасения от имени Романовых. Вильгельм не ответил; он полагал, что поднятый шум в Берлине, могли неправильно понять в Москве, как желание восстановить самодержавие, и, что это могло создать для Романовых еще большую угрозу. Он напомнил, что нейтральные правительства Скандинавии должны оставаться нейтральными, а не делать такие заявления.

Но в его словах промелькнул луч надежды: «Я не могу не сострадать императорскому семейству с чисто человеческой точки зрения, и если на это хватит моих полномочий, я буду считать своей честью убедиться в том, что русское императорское семейство находится в безопасности и ни в чем не нуждается». Давление на совесть кайзера нарастало по мере того, как опасность для Романовых становилась все более и более очевидной.