Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

За рубеж информация поступила по радио от радиостанции в Царском Селе, соседствующей с роскошным царским дворцом. Локарт поспешил послать телеграмму за номером 3399: «Срочно для министерства иностранных дел. Бывший император России был застрелен ночью 16 июля по приказу Екатеринбургского областного Совета ввиду приближающейся опасности захвата города чехами. Высшее руководство в Москве одобрило это решение». Понадобилось десять дней для того, что бы телеграмма добралась до Лондона. А до этого на Западе была только первоначальная версия, переданная по советскому радио.

Министерства иностранных дел в Европе некоторое время молчали, опасаясь — не слухи ли это, подобные тем, которые распространились по всему миру месяц назад. Несколько дней колебались и газеты. Дом Ипатьева в Екатеринбурге все еще был под охраной, хотя было очевидно, что охранять некого.

Комендант Юровский возвращался в дом несколько раз. Выдал зарплату охранникам и руководил вывозом вещей из дома. 19 июля он на извозчике уехал к железнодорожному вокзалу. Его багаж занимал семь мест, и включал черный кожаный чемодан, запечатанный сургучной печатью.

Спустя двое суток после того, как Москва объявила о расстреле императора, люди в самом Екатеринбурге все еще ничего не знали. Происходили более важные события. Город был окружен чехословацкими и белогвардейскими войсками. Совет попытался использовать иностранных жителей как заложников. Буржуазию использовали на фронте для рытья окопов, в то время, когда в Екатеринбурге расстрел «контрреволюционеров» превратился в ночные оргии с расстрелами без суда и следствия. Конкурирующие фракции боролись с непрерывными перестрелками на улицах.

20 июля, в то время когда передовые вражеские патрули находились уже в лесах, окружающих город, Москва отреагировала, наконец, на кризисную ситуацию. В настоящее время мы знаем, что передавалось по прямому проводу, поскольку телеграфные ленты попали в руки победивших. Екатеринбургские большевики с отчаянием сообщали Москве, что город нельзя удержать далее — город будет сдан. Они также обсуждали публикацию текста, который был обсужден с Москвой заранее и который касался Романовых.

Москва ответила: «На совещании в Центральном Исполнительном комитете 18-го было решено одобрить решение Уральского областного совета. Можете публиковать текст».

Результатом было собрание жителей Екатеринбурга в городском театре, на котором была внесена некоторая ясность относительно судьбы бывшего царя. Военный комиссар Голощекин даже и не пытался скрыть безнадежную военную ситуацию: «Чехи, наемники британских и французских капиталистов, уже под городом. С ними бывшие царские генералы. Им помогают казаки — все они думают, что могут снова вернуть царскую власть. Но этого никогда не будет. Мы расстреляли царя!»

Комиссар отмечал, что не было никаких криков, была зловещая тишина. Он ударился в революционную риторику, напоминая его слушателям, что Николай был палачом. Он объяснил, что «Расстрел Николая Кровавого — ответ и строгое предупреждение буржуазной монархистской контрреволюции, которая пытается утопить революцию рабочих и крестьян в крови».

Все еще не было никакого рева одобрения, возникла атмосфера недоверия. Послышались крики «Покажите нам тело!» Но у Голощекина не было ни тела, ни чего-нибудь другого, что можно было бы предъявить. Он добавил, что семья Царя была эвакуирована из Екатеринбурга — но его оборвал голос, раздавшийся из-за кулис и встреча была быстро закончена. Когда народ расходился, по словам одного из присутствующих чувствовалось, что «было кое-что, что осталось неясным, неопределенным, кое-что осталось недосказанным».

Но еще перед собранием в театре, по городу были распространены противоречивые слухи об исчезновении императорской семьи.

За день или два до этого у одного парикмахера на Екатеринбургской центральной станции, Федора Иванова, была любопытный разговор с влиятельным большевиком, железнодорожным комиссаром Гуляевым. Комиссар жаловался на слишком большое количество работы, которую нужно было делать, а потом объяснил причину этого — «Сегодня мы отправляем Николая». Позже, спрошенный о подробностях, Гуляев сказал, что царя увезли на станцую Екатеринбург И, которая находится на некотором расстоянии от города, но подробностей не рассказывал.

На следующий день после разговора с Гуляевым, Иванов разговаривал с военным комиссаром Кучеровым и на этот раз получил информацию, что Николай, возможно, убит. Когда он позже встретил их, это было уже после объявления о расстреле царя, он рассказывал: «Вообще между всеми ими о судьбе Николая II была большая тайна, и все они в эти дни были сильно взволнованы. О семье бывшего государя из них никто ничего не говорил, и я боялся спросить их».