Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

По пути на Дальний Восток он вышел из поезда в Чите, штаб-квартире атамана Семенова, который устанавливал свои законы на территории, которую он занимал. Но там Соколова обвинили в том, что он умышленно скрывает информацию о том, что царь был все еще жив; к нему настолько враждебно отнеслись, что он стал опасаться за свою жизнь. И Соколов в панике обратился за помощью к британскому должностному лицу, капитану Бэйнсмиту, которого мы нашли в 1975 году в Корнвилле. Капитан Бэйнсмит вспомнил о формировании специального поезда, для того, чтобы вывезти следователя, который был к тому времени «в нервном и испуганном состоянии». Начиная с этого момента, материалы Соколова и его драгоценные реликвии — небольшое количество человеческих останков, драгоценности и разорванная императорская одежда — начали свое неуверенное путешествие в Европу.

Генерал Дитерихс отобрал эти материалы у Соколова еще в Чите, что закончилось разрывом отношений между ними. Позднее Булыгин записывал: «Соколов вспылил. Его нервы к этому времени были в ужасном состоянии, и ему показалось, что это был заговор с целью изолировать его от материалов следствия. Я кинулся назад к генералу Дитерихсу, он дал мне письмо для Соколова, приглашая на разговор. Однако мой шеф был слишком рассержен, чтобы выслушивать объяснения. Он порвал письмо, не читая, и сказал, что огорчен видеть, как генерал сделал меня инструментом неправильных действий… Но, безопасность материалов должна быть превыше всего; поезду генерала нельзя было позволить уехать без материалов следствия. Поэтому я взял все бумаги… переправил их в поезд Дитерихса…»

Соколов, возможно, был прав, когда боялся за свои записи. Британские дипломатические записи показывают, что Дитерихс держал материалы следствия «готовыми и связанными, но не подписанными и не опечатанными». Это было идеальным временем для того, чтобы их похоронить. Дитерихс поместил вещественные доказательства в принадлежавшую царице шкатулку, обтянутую лиловой кожей.

С большим чувством он рассказывал посетителям, что шкатулка содержала «обгорелые останки, священные национальные реликвии» — обнаруженные на поляне Четырех Братьев.

Эта шкатулка, в конце концов, была передана британскому верховному комиссару в Сибири Милу Лэмпсону, который в свою очередь передал шкатулку американскому вице-кон-суду. Американец вез ее через весь Дальний Восток в железнодорожном вагоне «в деревянном ящике, наскоро обвязанном веревкой, под видом багажа эмигранта». Держал он его под столом, и категорически отказывался кому-либо рассказывать, что в нем находилось.

В Харбине Соколов догнал свои чемоданы и попытался передать свою шкатулку в Англию. Поскольку министерство иностранных дел долго не отвечало на просьбу Соколова о визе, Лэмпсон снова телеграфировал: «Соколов нервничает в ожидании ответа, уверяет, что ему постоянно угрожает нападение со стороны германских агентов. Письмо Соколова мне представляется несколько истеричным… Я склонен полагать, что угрозы с германской стороны существуют только в его воображении».

В Великобритании просьба Соколова была отклонена, а знакомство с корреспонденцией министерства показывает нежелание короля Георга V связываться даже с последними останками его друга и кузена.

Чиновника предупредили: «Отправка подобного ящика в Англию явилась бы источником замешательства и создали бы затруднительное положение. На следующий день король лично переговорил со мной об этом. Если бы нашелся подходящий русский, мы были бы избавлены от этого». Как мы увидим в следующей главе — учитывая исключительное отношение короля к семье Романовых, удовлетворительного объяснения для подобного его поведения не было.

Что касается шкатулки, надежные свидетели рассказали, что она, в конце концов, попала к британскому королевскому семейству. Достоверность этой истории подтвердил сэр Томас Престон, который сам слышал ее от короля Георга V в феврале 1921 года. Рассказывая об этом, Георг V сетовал: «Останки находились в таком состоянии, что их необходимо было дезинфицировать, прежде чем к ним можно было прикоснуться».

Независимо от этого, информация об останках Романовых и отношении к ним Британского королевского семейства пришла к нам от бывшего дипломата, который был близким другом Лэмпсона. Он рассказывал со слов Лэмпсона, что король Георг возражал, чтобы останки привезли к ним, и просил Лэмпсона «отделаться от них как-нибудь». По его собственной просьбе мы не называем имени друга Лэмпсона, но он его близкий друг и уважаемый ученый.

Объяснение содержится в комментариях Лэмпсона, которые он дал своему зятю, лорду Элиоту. Он рассказывал, что Лэмпсон говорил о перевозке в Англию «предполагаемых останков царского семейства (включая собаку). У него были сомнения». Лэмпсон говорил о том, что в шкатулке, возможно, содержались останки императорских слуг, но не Романовых. Это согласуется с нашей гипотезой, и могло бы объяснить слабый интерес короля к шкатулке.