Дело рыжих

Конечно, общих черт во внешности Сбруевича и Блинкова могло быть гораздо больше. Повтора генной комбинации получиться не должно было, и не получилось. Это вполне естественно, ведь далеко не всегда родные братья похожи друг на друга даже внешне, не говоря уже о характерах. Вероятно, когда они были маленькими, то общего в них было гораздо больше. Однако очень уж отличались друг от друга семьи, в которых они воспитывались, жизненные пути, которые выбрали. К шестидесяти годам братья стали уже настолько разными, что об их родстве напоминали только шевелюры.

Глафира Петровна тоже прошла через процедуру осеменения — как бы она иначе живьем из лагеря выбралась. В положенный срок родила такого же «рыжика», но вскоре после войны ребенок заболел воспалением легких и умер. Она вышла замуж, родила еще двух детей, и, таким образом, судьба ее как–то выправилась.

По какому принципу отбирали суррогатную мать? Сначала комендант–кобель и его подруга–сучка просеивали весь женский контингент. При этом руководствовались только чувством симпатии или антипатии — им почему–то было небезразлично, кто будет вынашивать и воспитывать их детей. Затем отобранных вызывали к психологу, который тестировал женщин, определяя их добросовестность и прочие материнские качества. Так как дело было абсолютно новое, то оно еще не обрело холод задуманного конвейерного производства.

Узницы, отбор которых визировал психолог, отделялись от остальных и усиленно откармливались. В качестве духовной пищи им предлагалось освоить несколько брошюр министерства пропаганды, в которых описывалось устройство будущего всемирного нацистского государства, давались пасторали из детства фюрера и тому подобная ерунда. С ними сносно обращались, спали они уже на настоящих кроватях, им даже выдавали хорошее мыло.

Попасть в число суррогатных матерей мечтали многие женщины лагеря. Слаб человек, несколько месяцев лагерной жизни ломали и самых сильных мужчин. Ведь одно дело, если тебя схватили и в пожарном порядке выбивают показания, — надолго муки не растянутся: сам скопытишься или убьют ненароком. И совсем другое, когда пытка растягивается на неопределенный срок.

Путь назад, в советскую систему, был им закрыт. Поэтому пожелание победы немецкому оружию было бы для них естественней. Но… не желали, хотя победа советского не сулила ничего доброго.

Так и получилось. Выявленных суррогатных матерей НКВД отправлял на Колыму. Однако так как архивы Березвечского лагеря при отступлении были немцами уничтожены, то ГУЛАГа удалось избежать многим, в их числе и Блинковой, и Сбруевич, и Станкевич. Причем последняя хоронилась до конца восьмидесятых, а потом так даже пенсию «узницкую» себе выхлопотала.

Вместе с гражданками страны Советов в «материнский» барак попадали и иностранки, главным образом еврейки из Центральной Европы. Ведь поначалу Березвечский лагерь задумывался вообще как интернациональный, но потом нацисты убедились, что им хватает польских, и иностранцев в штатлаг № 351 привозили эпизодически, мелкими партиями.

На пятом месяце беременности Станкевич из лагеря освободили, что в нем происходило дальше, она не знает и знать, откровенно говоря, не хочет. Больно.

Георгий Иванович был так доволен результатом поездки, что всю дорогу обратно напевал под нос «наша служба и опасна и трудна». Надо же, из пяти узников лагеря выбрал именно Глафиру Петровну, показания которой прояснили картину. (Попади Станкевич Шведу, тот бы потом слишком задирал нос. А самому Георгию Ивановичу делать подобные прорывы вроде как и положено — начальство.) Ведь остальные состоящие на учете в министерстве соцобеспечении узники штатлага № 351, были мужчинами, следовательно, программа по осеменению их не касалась.

Тем не менее опять «за кадром» остались мотивы убийства братьев. Кому и зачем могла понадобиться их смерть через пятьдесят пять лет после окончания войны? Интересно, как, кстати, поживают остальные братики и сестрички Сбруевича и Блинкова, не покушался ли кто–нибудь и на их жизнь?

Чтобы разобраться в мотивах, наверно, нужно до конца исследовать весь этот узел, ведь он до сих пор ничего не знает о «матричной парочке» — Юргене фон Гуммерсбахе и Хильде Пиллау. У Холодинца есть выход на немецкую полицию, какой–то приятель в Гамбургском полицейском управлении, пусть он его попросит навести об этой парочке справки в архиве по нацистским преступникам.

Вернувшись в Минск и оказавшись в офисе на любезной сердцу Бейкер — Коллекторная–стрит, Георгий Иванович созвонился с Холодинцем и лег спать.

7 июля, Тирана, Албания.

Когда–то — не так уж, впрочем, и давно — Албания была единственной страной, куда Шанхайский цирк ездил на зарубежные гастроли. Китайские артисты и албанские дети понимали друг друга без перевода, ведь НСРА (Народная Социалистическая Республика Албания) была единственной в Европе страной, которой удалось открыть душу для лучей из сердца Великого Мао. Это стало возможным потому, что в Албании был свой великий человек, Вождь албанского народа Ходжа, Первый секретарь ЦК АПТ (Албанской Партии Труда).