Дело сердца. 11 ключевых операций в истории кардиохирургии

Радиочастотная абляция оказалась гораздо эффективней всех существующих методов: она позволяла кардиологам разрушать вызывающие аритмию крошечные участки сердечной мышцы, никак не повреждая при этом окружающие ткани. Иногда выжженная ткань заживала, из-за чего симптомы возвращались и возникала необходимость в повторном проведении процедуры, однако такое случалось редко: в рамках одного исследования ученые выяснили, что 98 процентов пациентов удавалось полностью вылечить с первой попытки. В первые годы применения, когда было еще сложно в точности определить проблемный участок, абляция нередко приводила к полному разрушению проводящей системы сердца. Из-за этого для поддержания нормального сердцебиения пациентам приходилось ставить кардиостимулятор. Современные технологии шагнули далеко вперед и теперь позволяют кардиологу делать точечный удар по нежелательному проводящему пути, оставив все остальные ткани нетронутыми. Хотя кардиостимулятор и остается традиционным способом лечения большинства случаев брадикардии (неестественно медленного сердцебиения), абляция применяется для лечения различных видов тахикардии, в том числе фибрилляции предсердий.

В каком-то смысле появление абляции — это самая выдающаяся из многочисленных побед в войне с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Вот вам отрезвляющий факт: более чем за век развития кардиохирургии редко удавалось по-настоящему вылечить пациента. Большинство приведенных в данной книге процедур, начиная с операций на синюшных детях и пересадки сердца и заканчивая заменой сердечных клапанов и установкой стентов, — лишь паллиативные меры. Они облегчают симптомы, однако никак не борются с основным заболеванием. А радиочастотная абляция позволила именно вылечить целую категорию пациентов, чьи болезни прежде выходили за рамки возможностей медицины. Эндрю Грас, электрофизиолог из больницы Папворт, стал одним из первых британских специалистов, который взял на вооружение эту методику. Он хорошо помнит, когда, в начале 1980-х, только-только стал врачом, какими мрачными были перспективы для пациентов с серьезной аритмией: «Когда-то мне казалось, что синдром Вольфа — Паркинсона — Уайта — худшее, что может случиться с молодым человеком. Я помню, как переносили сердечные приступы те восемнадцатилетние пациенты, которые лежали в окружении людей гораздо старше и получали по три разных лекарства от аритмии. Это было не менее страшно, чем какой-нибудь кистозный фиброз, а теперь, — он щелкает пальцами, — мы можем помочь им всего за час».

Прошло больше полувека с тех пор, как Чарльз Доттер заявил не верящей своим ушам аудитории, что обычный катетер в один прекрасный день станет «важным хирургическим инструментом». Дальнейшее развитие событий определенно превзошло все его самые смелые ожидания: и пусть до микроскопических подводных лодок из «Фантастического путешествия», бороздящих кровеносные сосуды, нам все так же далеко, сегодня интервенционные кардиологи повсеместно исправляют врожденные пороки сердца, помогают людям, перенесшим сердечный приступ, а также лечат опасные для жизни аритмии — и делают они все это, даже не притрагиваясь к скальпелю. Из-за стремительного развития этого направления медицины некоторые кардиохирурги стали всерьез опасаться, что их навыки вскоре останутся невостребованными. Эти опасения (пока что) не сбылись, однако интервенционная кардиология продолжает пополнять свой арсенал новаторскими методами со скоростью, коей кардиохирургия не видела со времен своего расцвета в 1960-х. И, как мы увидим в следующей главе, последние достижения привели к тесному, как никогда прежде, сотрудничеству хирургов и интервенционных кардиологов.

11. Я, робот (хирург)

Бостон, 7 ноября 2005 года

В холодное светлое январское утро я иду через Вестминстерский мост в южном направлении к больнице Святого Фомы — учреждению, основанному в двенадцатом веке монахами-августинцами. Сегодня больница размещается в комплексе зданий в стиле модерн, облицованных белой плиткой и названных в справочнике Певснера «Здания Англии» «исполинскими кубами». Певснеру такие смелые архитектурные решения, вероятно, были по душе, однако когда нечто подобное в 1970-х годах появилось на берегу Темзы, не все были настроены столь доброжелательно. Члены парламента и лорды из Вестминстера выразили свое возмущение — изящная терраса дворца с видом на реку располагалась прямо напротив новых построек и ассоциировалась у высокопоставленных англичан с «холодильником», «уродством» и «карикатурой на архитектуру». И все же какой бы незначительной ни была эстетическая ценность зданий, больница Святого Фомы может по праву гордиться традициями инноваций: я пришел сюда, чтобы понаблюдать за процедурой, считающейся с начала нового тысячелетия величайшим достижением кардиохирургии, более того — проводить ее можно даже без участия хирурга.