Дело сумасбродной красотки

— По всей видимости, из каждых пятнадцати или даже двадцати кандидаток лишь одной доставался черный билетик. Я попала в их число. Ну, я вошла туда и села, и, пока я была там, в комнату вошла так же, как я, всего лишь одна-единственная девушка. После того как я просидела минут десять, открылась дверь и какой-то мужчина сказал: «Пожалуйста, зайдите сюда». Я вошла еще в одну комнату номера… Господи, да такой гостиничный номер, должно быть, стоит небольшого состояния…

— А кто был мужчина? — перебил ее Мейсон.

— Он сказал мне, что вице-президент, ответственный за персонал, но по тому, как вел себя, думаю, он адвокат.

— А что же заставляет вас так думать?

— Манера, с которой он задавал мне вопросы.

— Какого рода были эти вопросы?

— Ну, он усадил меня и долго расспрашивал о моем прошлом, о моих родителях, о том, где я работала, и так далее. Потом он попросил меня встать и пройтись. Он разглядывал меня, словно ястреб!

— Приставать не пытался? — живо спросил Мейсон.

— Не думаю, что он имел в виду именно это, — потупилась Эмблер, — но, конечно, осмотрел меня с ног до головы.

— А потом?

— Сначала спросил, как у меня с памятью и могу ли я быстро отвечать на вопросы. А потом говорит:

«Что вы делали вечером шестого сентября?» Ну, поскольку это было не слишком давно, то я подумала минуту и вспомнила, что проводила вечер в своей квартире. У меня не было никаких свиданий, хотя это была суббота. Он спросил, кто был со мной, а я говорю — никого. Потом он поинтересовался, были ли у меня какие-либо посетители в течение того вечера или какие-нибудь телефонные звонки, ну и много еще личных вопросов такого рода, а потом спросил номер моего телефона и сказал, что мою кандидатуру на эту высокооплачиваемую работу рассмотрят самым серьезным образом.

— А он сказал вам, что за работа?

— Он сказал, что будут довольно специфические обязанности и что мне придется пройти довольно интенсивную подготовку, чтобы удержать за собой это место.

Но в течение периода подготовки, добавил он, мне будут платить. Он еще сказал, что оплата будет на уровне тысячи долларов в месяц, должность весьма конфиденциальная и что меня время от времени будут фотографировать в разных моделях одежды.

— А он сказал в каких моделях? — спросил Мейсон.

— Нет, не сказал. Конечно, у меня сразу же возникли подозрения, и я отрезала, что не стоит, мол, понапрасну тратить время друг на друга и уж не намекает ли он, чтобы я согласилась позировать обнаженной? Он совершенно определенно сказал, нет, мол, все абсолютно законно и честно, но мне придется время от времени фотографироваться в разных моделях одежды, и люди, на которых я буду работать, не хотят, чтобы для фотографий я специально позировала. Им нужны снимки молодых женщин на улицах, поэтому мне не следует волноваться, если прямо на улице кто-то направит на меня камеру и сфотографирует. Это, повторил он, будет делаться довольно часто, так что мне следует избавиться от всякой скованности и застенчивости и чувствовать себя абсолютно раскрепощенной.

— И что же было потом?

— Ну, потом я вернулась домой, часа через два позвонил телефон, и этот самый мужчина сказал мне, что меня отобрали для той странной должности.

— Вы в тот момент были безработной? — спросил Мейсон.

— Да, так уж случилось. Я вела себя довольно глупо, думая, что смогу достаточно зарабатывать на жизнь, продавая энциклопедии, разнося их по домам.

— И вы не смогли? — спросил Мейсон.

— Думаю, смогла бы, — ответила она, — если бы не было стольких ограничительных рамок. Но у меня попросту не хватило выносливости…

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, вот вы звоните в дверь, — сказала она. — Кто-то изнутри подходит к двери, смотрит в глазок, но вас приглашают войти только в одном случае из пяти, и если вы в самом деле хороши собой. А если нет, то перед вами и дверь не раскроют.

— Ну а если приглашают, то что происходит?

— Тогда вы входите в квартиру, демонстрируете свой товар, отвечаете на вопросы и договариваетесь о дополнительном визите.

— Дополнительном визите? — переспросил Мейсон.

— Да, вы ведь приходите в дневное время, а женщинам не нравится взваливать на себя какие-то финансовые решения, не посоветовавшись с мужем. Поэтому, если вы в самом деле хорошо подали свой товар, вас приглашают наведаться вечером, когда муж будет дома…

— А вам что же, это не нравилось? — спросил Мейсон.

— Мне нравилось, но было слишком уж выматывающе, до ужаса. Для того чтобы удержаться на службе такого рода, надо выработать что-то вроде непроницаемого панциря. И вы превращаетесь в такого же законченного профессионала, как… ну, как профессиональный политик.

— И поэтому вы бросили ту работу? — В голосе Мейсона звучало сочувствие.