Дело табак

В кустарнике горел небольшой аккуратный костерок, за которым бесстрастно наблюдали Детрит и Юный Сэм и нервно капрал Шноббс, который смотрел, как его новая дама что-то готовит на вертеле.

— А, она жарит улиток, — сказала Сибилла, являя все признаки одобрения. — Какая предусмотрительная юная особа.

— Улитки? — в ужасе переспросил Ваймс.

— Традиционное блюдо в этих краях, между прочим, — ответила Сибилла. — Мой отец и его приятели частенько готовили улиток после выпивки. Очень полезно, много витаминов и минералов, насколько я знаю. Кстати, если откармливать улиток чесноком, у них будет чесночный вкус.

Ваймс пожал плечами.

— Наверное, всё лучше, чем вкус улиток.

Сибилла отвела мужа в сторонку и тихонько сказала:

— Кажется, это та самая гоблинка, которую они называют Сияние Радуги. Фелисити говорит, она очень толковая.

— Сомневаюсь, что она добьется успеха у Шнобби, — сказал Ваймс. — Он неровно дышит к Верити Колотушке. Ну, помнишь, той торговке рыбой.

— Она обручилась месяц назад, — шепнула Сибилла. — С парнем, который строит собственный рыболовный флот.

Они посмотрели сквозь листву и на цыпочках удалились.

— Но она же гоблинка! — прорвалось из глубины души Ваймса.

— А он Шнобби Шноббс, Сэм. И на свой лад Сияние довольно привлекательна, ты так не считаешь? Честно говоря, я не уверена, что даже матушка Шнобби знала, к какому виду принадлежит ее сын. Ей-богу, Сэм, это не наше дело.

— А что, если Юный Сэм наестся улиток?

— Дорогой, учитывая все то, что он уже успел съесть в своей жизни, я бы на твоем месте не стала волноваться. Несомненно, юная леди знает, что делает. Обычно так и бывает, поверь мне, Сэм. И потом, это край известняка, и улитке негде наесться чего-нибудь ядовитого. Не переживай, Сэм.

— Да, но как…

— Не волнуйся, Сэм!

— Да, но я…

— Не волнуйся, Сэм! В Лоббистском проезде, как я слышала, есть семья из тролля и гнома. Вот и хорошо, это их дело, и уж точно не наше.

— Да, но…

— Сэм!!!

До вечера Сэм Ваймс волновался. Он составил несколько депеш и пошел к новой клик-башне, чтобы их отправить. Вокруг башни сидели гоблины и смотрели на нее. Ваймс похлопал одного из них по плечу, вручил сообщение и полюбовался, как тот лезет наверх, словно по горизонтальной поверхности. Через пару минут гоблин спустился с мятым извещением об отправке, которое и вручил Ваймсу вместе с несколькими другими бумажками, прежде чем усесться и вновь уставиться на башню.

Ваймс подумал: «Вы прожили всю жизнь в пещере на холме, и вдруг прямо у вас на пороге появилась волшебная штуковина, которая посылает по воздуху слова. Такую штуковину невольно зауважаешь». Он вскрыл два сообщения, которые были адресованы ему, осторожно свернул бумагу и зашагал обратно, глубоко дыша и подавляя желание кричать от восторга.

Подойдя к домику, где жила женщина, которая для Юного Сэма навсегда осталась «дамой с какашками», Ваймс остановился, чтобы послушать музыку. Она то возникала, то замирала, и после череды фальшстартов из окна потекли плавные звуки, и мир закружился. Лишь тогда Ваймс осмелился постучать.

Через полчаса, шагая размеренной походкой опытного стражника, он дошел до каталажки. На табурете возле двери сидел Джетро Джефферсон. Со значком. Фини быстро учился. В местном полицейском участке значок был всего один, сделанный из жести, поэтому на рубашке кузнеца красовался аккуратно вырезанный из картона кружок, на котором красовались слова, старательно выведенные аккуратным почерком: «Констебль Джефферсон работает на меня. Вас предупредили! Подпись: старший констебль Наконец».

Рядом стоял второй, пустой, табурет, символизировавший удвоение штата. Ваймс, вздохнув, сел.

— Ну и как вам нравится быть стражником, мистер Джефферсон?

— Если вы ищете Фини, командор, у него обеденный перерыв. И раз уж вы спросили — пока трудно сказать, что это дело в аккурат по мне, но, может, просто надо привыкнуть. И потом, в кузнице сейчас затишье… и в преступном мире тоже, — кузнец усмехнулся. — Никто не хочет, чтоб за ним гонялся я. Говорят, лед тронулся, э?

Ваймс кивнул.

— Когда увидишь Фини, передай, что щеботанская полиция задержала двух человек, которые добровольно признались, что в числе прочих правонарушений насильно затащили тебя на корабль. И, кажется, у них есть еще целая уйма сведений, которыми они страстно жаждут поделиться в обмен на некоторую толику милосердия.

— Дайте мне побыть с ними пять минут, — прорычал Джефферсон, — и я им покажу милосердие.

— Ты теперь коп, Джетро, поэтому дави в себе эти мысли, — добродушно сказал Ваймс. — Между прочим, сейчас все шары висят над лузами.

Джефферсон гулко и с нескрываемой злобой рассмеялся.