Дело табак

— А теперь я тебе скажу, что будет дальше, — сказал Сэм Ваймс, когда коридор внезапно наполнился шумом, и нагнулся над распростертым на полу телом. — Тебя гуманно закуют в наручники до конца путешествия, и за тобой будет внимательно присматривать мой камердинер Вилликинс, который не только умеет готовить хорошие коктейли, но еще и не обременен обязанностями полисмена. — Он надавил чуть сильнее и добродушно продолжал: — То и дело мне приходится увольнять приличных парней за чрезмерную жестокость, и я их увольняю, можешь не сомневаться, — увольняю, когда они делают то, что сделает всякий среднестатистический член общества, если увидит умирающего ребенка или останки старухи и если ему хватит смелости. Он это сделает, чтобы восстановить нарушенный баланс ужаса в своей голове, — Ваймс надавил еще раз. — Закон зачастую обходится с ними мягко, если вообще обращает внимание, но стражник — слуга закона, особенно если работает у меня, а значит, его обязанности завершаются в момент ареста, мистер Стратфорд. Так что же мешает мне вышибить дух из убийцы, который, вооружившись уймой острых ножичков, ох боги, вломился в каюту, где, как он думал, спит мой маленький сын? Почему я всего лишь вырублю тебя, хоть и презираю себя за каждый глоток воздуха, который я тебе оставляю? Я отвечу, мистер. Между тобой и внезапной смертью сейчас стоит закон, которого ты не признаешь. И сейчас я разожму руки, исключительно чтоб ты не сдох, ведь я не могу этого допустить. В любом случае, советую даже не пытаться сбежать, потому что Вилликинс не ограничен никакими условностями, а еще он безжалостен и очень привязан к Юному Сэму, который, как я рад отметить, спит в каюте с матерью. Понимаешь? Ты вломился в одноместную каюту, где должен был спать маленький мальчик. К счастью для тебя, я тот еще хитрец, мистер Стратфорд, потому, что если бы ты влез в каюту к моей жене, которая храпит как мужчина, хоть я никогда не посмею ей об этом сказать, ты обнаружил бы, что в ее распоряжении внушительный запас оружия. Учитывая темперамент Овнецов, она, вероятно, сделала бы с тобой что-нибудь такое, что даже Вилликинс сказал бы: «Ого, мэм, вы немного перестарались». Что они имеют, то хранят, мистер Стратфорд.

Ваймс усилил хватку.

— Ты, наверное, думаешь, что я идиот. Между прочим, какой-то тип, которого считают великим мыслителем, однажды сказал: «Познай самого себя». Так вот, я знаю самого себя, мистер Стратфорд, к собственному прискорбию, я знаю себя до донышка, и благодаря этому я знаю тебя не хуже собственного лица в зеркале. Ты мелкий тиран, которому все легче и легче было нарушать закон и который решил, что остальные — ненастоящие люди, не такие, как ты, а для того, кто так думает, не бывает слишком тяжких преступлений. Нет преступлений, на которые бы ты не пошел. Подумай вот о чем: тебя повесят, а лорда Ржава, твоего хозяина, скорее всего, отпустят восвояси. Ты и правда думал, что он тебя защитит?

Распростертый на полу Стратфорд что-то проговорил.

— Прошу прощения, не расслышал!

— Я желаю сделать добровольное признание! — выкрикнул Стратфорд.

Ваймс покачал головой, хоть тот и не мог этого видеть.

— Стратфорд, тебя повесят, что бы ты ни сказал. И я не собираюсь с тобой торговаться. Ты наверняка и сам понимаешь, что тебе нечего предложить. Все очень просто.

Стратфорд прорычал:

— Будь он проклят, я все равно скажу! Ненавижу этого скользкого ублюдка! Что ты от меня хочешь услышать?

Ваймс порадовался, что Стратфорд не видит его лица. Он произнес:

— Не сомневаюсь, патриций Ветинари будет очень рад всему, что вы ему расскажете, сэр. Нрав у него изменчивый, и наверняка есть повешение и повешение.

Стратфорд, тяжело переводя дух, сказал:

— Все пили этот чертов коктейль, я сам видел. Ты выпил три и нализался в стельку!

Послышался смех, и дверь приоткрылась, впустив полоску света.

— Его светлость получил, так сказать, детскую версию, — ответил Вилликинс. — Извините, командор. Имбирь, чили, капелька огуречного сока и много кокосового молока.

— Кстати, очень вкусно, — заметил Ваймс. — Забери его отсюда, Вилликинс, а если попытается что-нибудь выкинуть, ты по природе своей знаешь, что делать.

Вилликинс поклонился и сказал:

— Спасибо, командор, я ценю ваш комплимент.

Отпуск у Сэма Ваймса закончился.

Конечно, последние дни были полны не только развлечений — исключено, если есть клик-башни и люди, которые отправляют сообщения вроде «Не хочу вас беспокоить, но я отниму всего минуточку»… Очень многие не хотели беспокоить Сэма Ваймса, но, сделав над собой огромное усилие, они преодолевали свое нежелание и все-таки его беспокоили. Одним из таких людей — причем его письмо не содержало никаких извинений — был Хэвлок Ветинари. Письмо патриция гласило: «Мы об этом поговорим».