Дело табак

— Он ведь не сбежит, правда, Сэм? Ты сказал, он умеет обращаться с замками.

— Ну, в щеботанской тюрьме замки надежные, и за ним постоянно наблюдает охранник, а в Анк-Морпорк его повезут экстренно и с вооруженным конвоем. Не представляю себе обстоятельства, при которых он мог бы улизнуть. В конце концов, здешние ребята сами хотят проделать все как положено. Держу пари, они уж начистят доспехи, чтоб блестели, как серебро. Они намерены меня впечатлить, понимаешь? Не беспокойся, я уверен, что ничего не случится.

Они спокойно лежали рядом. Наконец Ваймс сказал:

— Куратор зоопарка очень хвалил Юного Сэма.

Сибилла сонно пробормотала:

— Может быть, он станет вторым Вулсторпом, но, надеюсь, у него будет черта, которая у Вулсторпа отсутствовала, а именно здравый смысл.

— Что бы он ни делал, — сказал Сэм Ваймс, — я не сомневаюсь, что у парнишки прекрасно получится.

— Значит, он станет Сэмом Ваймсом, — произнесла Сибилла. — А теперь давай спать.

На следующий день семья отправилась домой — то есть Сибилла и Юный Сэм поехали в Анк-Морпорк экспрессом, после небольшой заминки, которая привела к тому, что изрядно разросшуюся коллекцию Юного Сэма вынесли из кареты и сложили на крыше, — а Сэм Ваймс на «Черноглазой Сьюзен» вернулся в Холл, потому что еще оставались кое-какие дела. Поскольку он был Королем реки, лоцман позволил ему часть пути вести судно, хоть при этом и непрерывно заглядывал через плечо, просто на всякий случай. Ваймс искренне радовался, что бывало нечасто. Странно вдруг заняться делом, которое ты, оказывается, всегда хотел попробовать, хотя до сих пор этого не сознавал и даже не догадывался, что это за дело такое… и Сэм Ваймс, ненадолго воспарив над миром, правил судном и радовался, как мышь в кладовой.

В ту ночь он лежал один в пустом Овнец-Холле — не считая, разумеется, сотни слуг — и прокручивал в голове события минувшей недели, а особенно свои поступки. Вновь и вновь Ваймс подвергал себя безжалостному перекрестному допросу. Не солгал ли он? В общем, нет. Ввел ли кого-нибудь в заблуждение? В общем, нет. Вел ли себя так, как надлежит стражнику? Вот в чем вопрос, да?

Утром две юные горничные принесли ему завтрак, и Ваймс с удовольствием увидел, что в качестве дуэньи их сопровождает лакей. На свой лад ему это весьма польстило. Затем Ваймс отправился на прогулку по очаровательной сельской местности, слушая журчащее пение малиновок и прочих птиц (он так и не запомнил их названия, но в любом случае пели они здорово).

По пути он чувствовал взгляды, направленные на него с полей и из окон. Пару раз к нему подходили люди, энергично жали руку и поскорее удирали, и Ваймсу казалось, что весь мир тащится за ним по пятам. Атмосфера была так насыщена волнением, что в ближайшее время прямо-таки следовало во всю глотку крикнуть «бу!».

Но Ваймс просто ждал. Ждал вечера.

Кареты начали съезжаться к анк-морпоркской Опере очень рано. Предстояло что-то очень важное; афиша гласила, что в зале будет присутствовать не только патриций, но также и правительница Убервальда госпожа Марголотта, посол Короля-под-Горой и рубиновый наместник Алмазного короля троллей, который привез с собой такое же количество приближенных, секретарей, телохранителей, поваров и советников, что и представители гномьей стороны.

На свой неискушенный лад жители Анк-Морпорка были весьма искушены, и на улицах толпилось больше народу, чем обычно. Они понимали, что происходит нечто важное. За крошечными бутербродами обсуждаются великие дела. Судьбы миллионов решаются парой тихих слов в уголке, а потом мир слегка меняется. Если нет, это все замечают.

Если только у вас не было золотистого пригласительного билета, на сей раз в Оперу не стоило светски опаздывать: в таком случае пришлось бы светски стоять в заднем ряду и вытягивать шею, чтобы разглядеть что-нибудь через головы остальных.

На закате Ваймс постоял у каталажки, с радостью приняв братский кивок от лоцмана небольшой лодки, которая проплыла мимо. Потом он побрел по улице к пабу и уселся на скамейке у входа. Ваймс вытащил табакерку и несколько секунд смотрел на нее, после чего решил, что по такому поводу Сибилла, скорее всего, позволила бы ему закурить сигару.

Сквозь дым первой блаженной затяжки он уставился на деревенскую лужайку, точнее, на груду сломанных изгородей. Эта куча беззвучно нашептывала ему что-то, звала, совсем как в тот день, когда Ваймс впервые ее увидел. Задумчиво сделав еще несколько затяжек, он зашагал к двери. Джимини улыбнулся, стоя под свеженамалеванной вывеской «Герб командора» и наслаждаясь пинтой, которую всякий расчетливый трактирщик выпивает каждый день, когда прочищает краны. Ведь пиво — это жидкий хлеб, правда? А от хлеба вреда не бывает, даже если он несвеж.

— Вы, кажется, чем-то озабочены, командор, — сказал трактирщик. — Что-то у вас вид задумчивый.

Ваймс кивком указал на шаткую пирамиду плетенок:

— Эта штука тебе очень нужна, друг мой?

Трактирщик равнодушно взглянул туда же.