Читаем Дело Троцкого под знаменем Сталина — новый продукт «политической химии» полностью

Психтроцкизм в лексических формах марксизма в некоторых из такого рода проектах расценивается как идеологическая основа толпо-“элитарной” культуры будущего, предполагаемого хозяевами и заправилами проектов к осуществлению. Но общество на территории СССР таково, что не приемлет Троцкого, что и порождает проблему легитимизации И.В.Сталина в качестве истинного марксиста для включения государств на территории СССР в новый марксистско-троцкистский проект.

В глобальных масштабах это предполагает подачу конфликта «троцкизм — сталинский большевизм» не в качестве конфликта двух взаимоисключающих пониманий сути социализма и коммунизма, как это было на самом деле в первой половине ХХ века, а как достойный сожаления исключительно личностный конфликт двух великих революционеров — Сталина и Троцкого, которые не смогли быть товарищами в общем деле переустройства жизни человечества на основе коммунистических идеалов: один якобы был излишне скрытным и недоверчивым «трудоголиком», а другой якобы был наивным мечтателем-романтиком, «человеком порыва»; дескать, сами знаете «в одну телегу впрячь неможно коня и трепетную лань», и если это понятно, то все споры на тему о том, кто был прав Троцкий либо Сталин? — прекратить, ибо прав марксизм и надо работать на воплощение его идеалов в жизнь.

В русле решения такого рода задачи и лежит вся деятельность КПРФ и С.Г.Кара-Мурзы как одного из её идеологов. Отсюда и проистекают ответы С.Г.Кара-Мурзы на вопросы о его отношении к руководству КПРФ:

«Александр, Владивосток. Сергей Георгиевич, прочитал ваши книги и всем настоятельно рекомендую. Нашёл ответы практически на все свои вопросы. Но есть один персональный. Ваше отношение к Зюганову, как руководителю КПРФ?

С.Г.К-М: Мы руководителей уважаем и не бунтуем».

Недоумение и неудовлетворённость тем, как Г.А.Зюганов руководит КПРФ, это — то, что свойственно многим сторонникам коммунизма, понимаемого в сталинском смысле как общества, в котором нет места паразитизму одних на труде и жизни других, вне зависимости от того, как тот или иной такого рода коммунист относится к Сталину: порабощён он клеветой, либо понимает, что есть разница между утверждениями «Сталин виновен» и «это имело место во времена Сталина».

Однако обсуждение проблематики о несоответствии слов делам КПРФ и её руководства — тема, которая в психтроцкистском проекте тоже не принадлежит к числу тем, допустимых к обсуждению публично и по существу. При этом, если соотноситься с полной функцией управления по отношению к обществу, то давая ответ Александру из Владивостока «Беня-куратор» снова лжёт.

Он сам, будучи одним из партийных идеологов, принадлежит к тому, что называется «идеологическая власть». Это — тот вид власти, который подаёт обществу концепцию текущей и перспективной политики в таких формах, чтобы общество не пробудилось и концептуально властно не воспротивилось партийной концепции, если суть политики на её основе оказывается противной надеждам и чаяниям общества. Т.е. идеологическая власть — концептуально безвластна, поскольку она только приспосабливает концепцию как таковую к конкретным исторически сложившимся обстоятельствам.

Г.А.Зюганов и прочие деятели партийного руководства принадлежат к внутрипартийной ветви исполнительной власти, обязанность которой — проводить в жизнь партийную концепцию под покровом той идеологии, которую разработала и предоставила внутрипартийной исполнительной власти внутрипартийная идеологическая власть.

Такое соотношение власти идеологической и власти исполнительной (как в обществе в целом, так и в одной из политических партий) показывает, что на самом деле бунтовать может Г.А.Зюганов и прочие руководители партийных структур против С.Г.Кара-Мурзы и ему подобных, но никак не С.Г.Кара-Мурза против Г.А.Зюганова и прочего руководства КПРФ, в общем-то без особых нареканий в пределах складывающихся возможностей работающих на осуществление марксистского психтроцкистского проекта под идеологическим прикрытием идеологов, включая и С.Г.Кара-Мурзу.

Это всё в совокупности ставит общество перед вопросом: Как эту психтроцкистскую опасность надёжно профилактировать? Для ответа на него рассмотрим ещё одну пару «вопрос-ответ».

«Вячеслав, Новосибирск Академгородок. Спасибо за “Советскую цивилизацию”. Прочитал, дал почитать друзьям. Реакция на прочитанное с хорошей точностью одинакова у всех: “Да я же знал всё это! Но почему, читая книгу, не могу оторваться, почему не могу заснуть потом?” Вопрос, возможно, не совсем по адресу. Меня очень обнадеживает Ваше участие в конференции по объединению всех левых сил. Интересно, Ю.Болдырев принимал участие в этой конференции? Что, на Ваш взгляд, мешает сегодня объединению людей достаточно близких по взглядам?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих угроз цивилизации
100 великих угроз цивилизации

Человечество вступило в третье тысячелетие. Что приготовил нам XXI век? С момента возникновения человечество волнуют проблемы безопасности. В процессе развития цивилизации люди смогли ответить на многие опасности природной стихии и общественного развития изменением образа жизни и новыми технологиями. Но сегодня, в начале нового тысячелетия, на очередном высоком витке спирали развития нельзя утверждать, что полностью исчезли старые традиционные виды вызовов и угроз. Более того, возникли новые опасности, которые многократно усилили риски возникновения аварий, катастроф и стихийных бедствий настолько, что проблемы обеспечения безопасности стали на ближайшее будущее приоритетными.О ста наиболее значительных вызовах и угрозах нашей цивилизации рассказывает очередная книга серии.

Анатолий Сергеевич Бернацкий

Публицистика
Набоков о Набокове и прочем. Интервью
Набоков о Набокове и прочем. Интервью

Книга предлагает вниманию российских читателей сравнительно мало изученную часть творческого наследия Владимира Набокова — интервью, статьи, посвященные проблемам перевода, рецензии, эссе, полемические заметки 1940-х — 1970-х годов. Сборник смело можно назвать уникальным: подавляющее большинство материалов на русском языке публикуется впервые; некоторые из них, взятые из американской и европейской периодики, никогда не переиздавались ни на одном языке мира. С максимальной полнотой представляя эстетическое кредо, литературные пристрастия и антипатии, а также мировоззренческие принципы знаменитого писателя, книга вызовет интерес как у исследователей и почитателей набоковского творчества, так и у самого широкого круга любителей интеллектуальной прозы.Издание снабжено подробными комментариями и содержит редкие фотографии и рисунки — своего рода визуальную летопись жизненного пути самого загадочного и «непрозрачного» классика мировой литературы.

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Николай Мельников

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное