Дело «Трудовой Крестьянской партии»

«Время моего заключения – в течение 3 ½ лет, я старался использовать для литературной работы и написал 4 больших книги («Основы полеводства», «Начала Агрофизики», «Жизнь поля» и «Агрономическая самопомощь») общим объемом около 150 печ. листов. Кроме того, мною разработан ряд тем (около 17) очередного научно-агрономического исследования, частью переданных в НКЗ, через ОГПУ. Наконец в разное время за этот срок и в разной форме мною разработан ряд конструкций, аппаратов и предположений, в разных областях научной и практической агрономии, числом около 28 (список прилагаю ниже), которые в той или иной форме переданы для разработки и частью, в копиях переданы через Вавилова в ВАСХНИЛ.

Однако в последнее время эта работа сходит на нет вследствие оторванности от живой экспериментальной деятельности в поле и лаборатории и естественного отставания от успехов научной агрономии.

Между тем мне кажется, что я еще был бы в силах продолжать научно-агрономические исследования соответственно своей 30-летней квалификации.

Особенно ценным было бы закончить две главные работы, которые я вел в течение 15–20 лет: 1) Утрата и восстановление плодородия поля и 2) Аэрация почвы в связи ее с структурой – которые близились к концу и, будучи прерванными, насколько мне известно, никем не ведутся, не смотря на громадное значение их результатов для повышения урожаев. (Предварительные данные их были доложены мною на одной из конференций НКЗ, под пред. А.И. Муралова и вызвали постановление о возможном расширении этих работ.)

Моя третья основная работа – об использовании солнечной энергии и полеводства – разрабатывается моими бывшими сотрудниками.

Уверенный в результативности и пользе этих работ, как и вообще в срочной очередности научно-агрономических исследований и чувствуя в себе достаточно еще силы работать в этой области, – обращаюсь к Вам с просьбой – дать мне возможность употребить свои немногие оставшиеся годы в жизни на дорогое для меня и, надеюсь, нужное дело – научно-агрономического исследования (не говоря уже о не менее дорогой для меня педагогической работе)»[451]. К своему письму он приложил список вопросов и предложений, разработанных им в течение 1930–1933 гг.

1 декабря 1933 г. Е.А. Дояренко вновь обратилась к М.И. Калинину с просьбой о досрочном освобождении отца. Она пишет, что ему 61 год, он серьезно болен, что если его не освободить, она может скоро потерять отца, а страна – большого ученого.

«А.Г. Дояренко заявлял неоднократно о своем горячем желании работать, о стремлении поделиться своими знаниями и помочь поднятию нашего сельского хозяйства, принести на пользу Союза последние годы своей жизни. А жить ему осталось недолго.

Я присоединяюсь к его просьбе и прошу:

1. О немедленном досрочном освобождении (осталось ему 1 год и 2 месяца из 5 лет).

2. О предоставлении ему после освобождения таких условий, в которых он мог бы принести максимальную пользу Союзу, приняв во внимание болезненное состояние и возраст.

3. Разрешить издательствам выпустить в свет его труды, написанные во время изоляции, список которых прилагаю»[452].

Так как никакой реакции не последовало, 30 мая 1934 г. Е.А. Дояренко обращается с аналогичной просьбой к А.С. Енукидзе. Она пишет, что глубоко убеждена в том, что с ее отцом произошло недоразумение. Скоро кончается срок его изоляции, и ее пугает состояние его здоровья, которое значительно ухудшилось в последнее время. Ее отец является одним из наиболее крупных ученых в области агрономии. В нем сочетались таланты теоретика и практика. В Европе он считается основоположником агрономической физики.

«Даже во время заключения мой отец продолжал неотступно следить за литературой и живо интересоваться всем происходящим в агрономическом мире. Его очень волнуют те многочисленные ошибки в области агротехники, которые имели место в прошлые годы (недооценка севооборотов, паров и т. д.).