Дело «Трудовой Крестьянской партии»

Определю кратко свою политическую позицию. Мир разделился на два лагеря и с каждым годом, с каждым месяцем и днем это разделение становится все более резким. Квази-нейтральные полосы сжимаются, не говоря уже о том, что в условиях происходящей борьбы может существовать лишь мнимая нейтральность. Лозунг одного лагеря – закрепление эксплуатации и реакционных форм социальной организации, национальные преследования и империалистические войны, пресечение свободного научного творчества и использование технических достижений лишь для подготовки новых кампаний по истреблению людей – все то, что написано на знамени фашистской диктатуры. Лозунг другого лагеря – бесклассовое общество, развитие знания и техники, возрождение человечества на основе социалистической организации хозяйства и социалистической культуры, равное уважение по всем национальностям. Фашизм или коммунизм – этим определяется место баррикады. Я стою на коммунистической, на советской стороне этой баррикады. Что могло бы, действительно, привлекать меня в том лагере тьмы, жестокости и суеверия, которые заливают каждую страну, где фашизм торжествует временную победу. Что мог бы я выразить против социалистического строительства, которое менее, чем в полтора десятка лет, протекших с момента окончания гражданской войны, подняло разоренную страну на огромную высоту темпами, вызывающими изумление самых яростных противников. И этим, – занятием позиции на коммунистической, советской стороне баррикады, – сказано все, ибо из этого целиком вытекает отношение к политике ВКП(б) и советской власти и к существующему руководству. Я признаю полностью безусловную правильность всех директив и действий ЦК ВКП(б). Я считаю, что успехи, уже достигнутые, и те, которые, я уверен, еще предстоят, помимо гениальной прозорливости, обнаруженной в учении Маркса, Энгельса и Ленина, связаны еще и с тем фактом, что после Ленина руководство в коммунистическом лагере сосредоточилось в руках такого исключительного человека, как Сталин, обладающего сочетанием редчайших дарований, необходимых для выполнения той великой миссии, которую возложила на него история. Именно та линия, которую он проводил, превратила Советский Союз в великое государство и в истинную родину не только мирового пролетариата, но и вообще всех тех людей, которые дорожат культурным прогрессом человечества и понимают, где лежат единственно возможные его пути.

В моем прошлом было немало ошибок. Многого я недооценивал, многое я ложно понимал. Я часто заблуждался в таких коренных вопросах, как проблемы темпов индустриализации, коллективизации сельского хозяйства, и в ряде других. Я мог бы написать об этом подробно. Но сейчас эти вопросы так ясны, прошлые заблуждения так очевидны, что останавливаться на них было бы почти равносильно тому, как если бы я стал объяснять, каким путем я пришел к сознанию, что и в политической области дважды два четыре. Уроки жизни оказались столь разительными, что развеяли в прах все ложные соображения и боязливые сомнения. Мне кажется, что вопрос заключается сейчас лишь в искренности моих заявлений. Но в тюрьме я могу только высказать их. Я приложу все усилия к тому, чтобы доказать, что мое слово не разойдется с делом, если мне будет дана возможность представить эти доказательства. Ведь я мог сделать это только на работе.

Отмечу еще лишь следующее. Я не переставал следить за ходом нашего социалистического строительства в течение четырех лет, проведенных в тюрьме, хотя трудно было конечно располагать всеми необходимыми для этого материалами и отрыв от практики есть вместе с тем отрыв от конечного источника теоретического знания. В 1932 г. я даже позволил себе послать на имя т. Сталина и Молотова два отрывка своей работы по вопросам денежного обращения и кредита. Позднее, возвращаясь к вопросам статистики и учета, которыми я интересовался уже и раньше, я стал работать преимущественно в области теории вероятностей и математической статистики, собрал довольно обширные материалы и много написал, но эти работы не доведены до конца, но и не могут быть завершены в здешней обстановке, несмотря на своей преимущественно теоретический характер. Конечно, мне хотелось бы находиться в условиях, позволяющих закончить то, на что затрачено было много времени и труда. Но это второстепенный вопрос сравнительно с главной моей просьбой. Я прошу лишь об одном: о том, чтобы мне было позволено принять участие в общей социалистической работе на том участке, где советская власть сочтет это возможным и целесообразным»[441].

8 декабря 1934 г. И.А. Акулов направил копию этого письма И.В. Сталину и предложил возможным заменить Юровскому оставшийся срок отбытия наказания в политизоляторе высылкой с запрещением проживать в крупных центрах Советского Союза. На документе появилась резолюция следующего содержания: «За. Сталин, Рудзутак, Ворошилов, Калинин, Андреев, Чубарь, Молотов, Микоян, Каганович, Куйбышев, Орджоникидзе»[442].