Дело Уильяма Смита

Лицо Уильяма оставалось бесстрастным.

— И что вы сделали, сэр?

— Я сказал: «Тебе будет лучше слышно, если ты зайдешь внутрь, Эмили Солт». Она уставилась на меня, как обычно, и сказала, что как раз собиралась войти. Ну, я и выложил ей все, что думаю. «Подслушивала под дверью, — сказал я ей, — вот, что ты делала, и уже не в первый раз.

И будь добра, не лезь в мои дела, мисс Солт». Тут подошла Эбби, чтобы отвести меня назад к креслу. «Ну, Эмили…» — говорит она, и Эмили срывается с катушек. Я никогда ничего подобного не слышал: визжит, как дикая кошка, что я лишаю Эбби ее прав. «А если даже и так, какое это к тебе имеет отношение?» — говорю я. Я мог бы еще много чего сказать, если бы с моей ногой было все в порядке. Как только я вернулся в кресло, Эбби увела Эмили. Я слышал как она визжала все время, пока спускалась по лестнице.

— Мистер Таттлкомб…

Абель снова протестующе выставил руку.

— Если ты хочешь что-то сказать насчет моего завещания, то лучше держи это при себе. Я согласен и Эбби согласна. А Эмили Солт должна быть в приюте, так я и сказал Эбби, когда она вернулась. Мы не ссорились насчет этого, но могли бы и поссориться, если б я остался, так что я решил ехать домой… Эта картина над каминной полкой висит криво, а те два альбома с фотографиями поменяли местами. Тот, с позолоченными углами, должен стоять на столе сзади.

Мистер Таттлкомб продолжал осматривать комнату критически, но с удовольствием, пока Уильям устранял эти неполадки. Обстановка здесь и вполовину не была такой же красивой, как у Абигейль. Брюссельский ковер был довольно потертым, обивка стульев обтрепалась и загрязнилась. Но здесь был его собственный дом. Над каминной полкой висела увеличенная фотография, запечатлевшая его и Мэри в день их свадьбы — серьезный молодой человек в плохо сшитом костюме и простенькая, миловидная девушка в платье с буфами и ужасной шляпе. Мебель для этой комнаты они покупали вместе… Мистер Таттлкомб одобрительно кивнул и сказал:

— Нет места лучше дома, Уильям.

Глава 20

В тот вечер, после того как они поужинали и вымыли посуду, Уильям рассказал Кэтрин все об Эмили Солт и о том, как она подслушивает под дверями. Он делал наброски разнообразных воронов, сидя в низком кресле, склонясь над лежащим на коленке блокнотом.

— Она, конечно, сумасшедшая, — сказал он. — Не представляю, как миссис Солт ее терпит. Куда бы я ни пошел, она оказывается там же, выглядывает из-за двери или исчезает за углом. Но при этом я не чувствую себя особенно счастливым из-за завещания мистера Таттлкомба. Он оставляет мне дело — я тебе не говорил?

— Нет.

— Так вот, он сделал такие распоряжения. Он сказал мне об этом в тот день, когда меня ударили по голове. Когда кто-то оставляет тебе что-то в своем завещании, это просто потрясает.

— Он сообщил тебе в тот вечер?

— Да. Мистер Таттлкомб сказал, что миссис Солт хорошо обеспечена и еще много всего — насчет того, что мы вместе подняли его дело и он хочет передать его мне. Конечно, Эмили Солт совершенно не касается, кому он его завещает — и он ей это сказал, — но мне все равно хочется, чтобы она перестала к этому так относиться.

— Это не ее дело, — твердо возразила Кэтрин.

Она взбивала подушки и делала все то, что обычно делают женщины в комнате, весь день простоявшей пустой. Потом подошла и заглянула через плечо Уильяма на его наброски. Положив руку ему на спину, Кэтрин почувствовала, что он вздрогнул. Она спросила испуганно:

— Я сделала тебе больно? В чем дело?

Уильям взял руку Кэтрин в свою и нежно сжал.

— Ничего страшного. У меня там синяк, и ты на него надавила.

Кэтрин с удивленным видом стояла рядом, не отнимая руки.

— Какое странное место для синяка. Откуда он взялся?

— Кто-то ударил меня по спине палкой.

— Зачем?

— Ну, мне кажется, он пытался столкнуть меня под автобус.

— Уильям!

— Это у него не вышло, так что не надо делать такое лицо.

Кэтрин была мертвенно бледна. Рука ее дрожала.

— Когда это случилось? Почему ты мне не сказал?

— В четверг, кажется… Да, в четверг, потому что я встретил этого парня, Эбботта из Скотленд-Ярда, когда уходил от тебя, и все ему рассказал. Дорогая, ты дрожишь.

Он потянул ее вниз, заставляя сесть рядом, и обнял.

— И что он сказал?

— Эбботт? Но ему было нечего сказать. Меня ударили, но я не видел того, кто это сделал.

— Расскажи мне, что случилось.

Уильям рассказал. Выслушав его, Кэтрин спросила:

— Где это произошло?

— Это место примерно в десяти минутах ходьбы от Селби-стрит по пути к остановке, где я собирался сесть на автобус.

— За тобой могли следить.

Уильям кивнул.

— Что ж, я больше не буду ходить этим путем.

Кэтрин подумала, что это может случиться где угодно — в любом другом месте. Потом снова обратилась к Уильяму:

— Но когда ты рассказал об этом мистеру Эбботту, он ведь что-то ответил, правда?

Теперь она сидела на полу рядом с ним, прислонившись к его колену, а он прорисовывал воронам пятна различной формы. Когда он ответил, голос его звучал немного рассеянно: