Дело в том, что...

– В какой из чемоданов мы запихнули бекон, не помнишь?

– Бекон в чемодан? – Она вынула изо рта палец. – У нас нет никакого бекона в чемоданах.

– Подожди-ка, полежи спокойно секундочку, дай человеку подумать, – с важной задумчивостью в голосе изрек Эймос. – То, что нарезанный цыпленок завернут в шотландский плед твоей матери, это я помню точно. Но остальное? Да, тосты в ее косметичке. Послушай, а теперь представь, куда бы ты на месте своей матери положила бекон?

Джессика захихикала.

– Вспомнил! Вспомнил! – закричал Эйсмос. – Она положила бекон в мой чемоданчик для документов. Погоди, я сейчас. – Он направился к двери, у порога обернулся. – Кока-колу мы тоже взяли, есть и лед в моем туалетном наборе, надеюсь, он еще не растаял.

Он быстро вышел, в спальне положил сандвичи на салфетки «клинекс», под мышкой зажал кока-колу и, прихватив два стакана со льдом, стараясь ничего не уронить, с осторожностью направился к дочери.

– Знаешь ли ты, что мы забыли тарелки? – пробормотал он, расставляя принесенное на столе. – Ну только бы добраться до твоей матери, я ей покажу! Давай, иди сюда. – Он постучал по сиденью стула.

Джессика подошла и села, а Эймос, устроившись на уголке стола, принялся с жадностью уничтожать сандвич.

– На самом деле это не ты их приготовил, – сказала Джессика, – ты меня просто дразнишь.

– И это вся благодарность за то, что я привез тебе эти сандвичи из самой Америки?

– Но бекон совсем свежий, и все остальное тоже.

– Если бы ты наконец усвоила привычку внимательно слушать своего отца, то ты бы обратила внимание на то, что я сказал, – что привез бекон в моем чемоданчике для документов. А знаешь, сколько там отделений и карманов? Среди них есть и гарантированный на сто процентов, что сохранит бекон свежим. – Он прикончил половину сандвича и, запив большим глотком колы, принялся за вторую половину. Через мгновение от сандвича ничего не осталось, и он вытер рот «клинексом».

– Ешь, детка.

– Я ем.

– Но ты даже не откусила как следует.

– Очень вкусно, папочка.

– Знаю, что тебе нужно, – небольшая серенада, способствующая выделению желудочного сока.

Он рванулся обратно в спальню и осторожно открыл футляр со своими беззвучными клавишными. Это был потрясающий подарок от Донни Клайна, тот возник вдруг откуда-то из воздуха перед ними в аэропорту три дня назад, держа обеими руками этот футляр-чемодан.

– Это только половина подарка, – объяснил Донни, и когда Эймос спросил, где вторая половина, Донни сказал: – Я плачу за дополнительный вес.

Он так и сделал, что вылилось в сто десять долларов. Лайла не знала, что такое немые клавишные, и он объяснил, что обычно концертные пианисты берут с собой инструмент в турне, чтобы не терять практики. Клавиши как у настоящего пианино, за исключением звука. Эймосу всегда хотелось иметь такой инструмент, но он был слишком дорогой, а играл он очень плохо, чтобы оправдать такие затраты.

Положив инструмент напротив Джессики, он сказал:

– Сыграй «Меланколик Бэби».

Джессика только улыбнулась, кусая от сандвича.

– Вот что: я сыграю, а ты отгадаешь. – И начал играть «Гори, гори, маленькая звездочка».

– Сдаюсь, – сказала Джессика.

– Но ты даже не подумала.

– Хочешь половину моего сандвича? Он вкусный.

– Хотя могла бы сделать попытку.

– Прости.

– Не надо извинений, – закричал Эймос, – ведь здесь твой Большой папочка, и у меня идея года! – Он снял телефонную трубку и, когда оператор ответил, заявил: – Говорит Эймос Маккрекен из 1025-го, с кем поговорить, чтобы сюда доставили фортепьяно?

– Папочка…

– Тихо, детка. – И снова в трубку: – Да, да верно, фортепьяно. Знаете, с клавишами.

– Я не хочу играть на фортепьяно, папочка.

– Это твоя любимая вещь, детка. Мы с тобой славно играли в четыре руки, помнишь?

– Но…

Эймос поднял руку, прервав ее:

– Это управляющий? Говорит Маккрекен из 1025-го номера, вы знаете, внезапно мне ужасно захотелось поиграть на фортепьяно, и мне кажется, вы тот самый человек, который может мне его доставить. Мне все равно, какое, – пианино, спинет, рояль, – подойдет любой вариант.

– Я не буду играть.

– Подождите секунду, – сказал Эймос в трубку и прикрыл мембрану рукой. – Разумеется, ты будешь играть, и прекрати капризы, не надо делать трагедию. Дома ты всегда меня умоляла поиграть с тобой на фортепьяно. Верно? Скажи, я прав? Да или нет? Говори!

– Не кричи на меня так, папочка!

– Никто не кричит, но ты слишком чувствительна для такого старого возраста, если хочешь знать мое мнение.

– Ничего подобного! Я просто не хочу играть на пианино, вот и все!

– А что ты хочешь?

– Спать.

– Но ты уже спала.

– Папочка…

– Погодите-ка секундочку. Я сейчас все расставлю по своим местам. Извините, что заставляю вас ждать. – Он снова зажал мембрану. – Ну так как – да или нет?

Джессика отрицательно потрясла головой.

– Страшно жаль, что побеспокоил вас, – сказал Эймос в трубку, – оказывается, мне нужно не фортепьяно. А надувной матрас у вас случайно нигде не завалялся? Нет? Ну что ж, так всегда бывает. Спасибо все равно.