Дело Варнавинского маньяка

— Дурак ты, Ванька. Совсем в этой деревне от серьезного дела отбился. По закону первый допрос с меня после ареста должен снять судебный следователь. Ты же только сбоку на стульчике будешь сидеть. А я на том допросе покажу политическое дело. Ну… к примеру, подпольную мастерскую по изготовлению бомб в Костроме. После этих слов меня тут же под усиленным конвоем в эту Кострому и отправят. А там уж я спою соловьем! О том, как вынужден был сам себя оговорить, спасая жизнь после угроз надзирателя Щукина, взяточника и потатчика ворам. Распишу полную картину беззакония в Варнавине! Мало не покажется. И знаешь, никто и не усомнится! Потому у вас тут детей убивают уже не первый год, а вы все никак душегуба этого не поймаете. А и не ловите! Некогда вам службу служить — надо мзду собирать. Вы сейчас все, начиная с исправника и кончая тобой, у губернатора на особом листке выписаны. Только повод дай, и… А тут такое дело! А как обыватели увидят, что тебя за пищик взяли, они такое о тебе порасскажут! Все, что много лет терпели. Бекорюкова лишь в отставку выгонят, а тебе, Ванятка, погонянка[62] светит. Ась?

Щукин хмуро смотрел на «почетного гражданина» и соображал. Видно было, что он давно уже не получал такого отпора.

— А если я тебя прямо сейчас шлепну? При попытке бегства.

— И чего получишь? Чем заработать на мне, вляпаешься в историю. Следствие наладят. Да еще — а вдруг не попадешь?

На этих словах Форосков расхохотался и вдруг, одним движением, выхватил и наставил в лоб надзирателю револьвер. Подмигнул развязно и убрал оружие обратно за пояс.

— Твоя беда, Ваня, что ты возомнил себя пупом земли. Это плохо кончается. Скромнее надо быть, скромнее. Пришел, разорался! «Посажу, пристрелю…» Хочешь у меня за просто так сорги[63] сорвать? Просто потому, что привычка такая, да, Вань? Шалишь. У Фороскова соргу надо заработать.

— Ладно, заткнись. Чего ты хочешь?

— А тебе разве твой освед Коммерческий не сказал? Пожить тут хочу. С месяц. Тихий городок.

— За такое надо платить.

— Я же не против платить. Когда все честь по чести, и я получаю нужную мне услугу.

— Что за услуга?

— Наводка нужна.

— Дом подломать?

— Лучше поместье за городом, в глухом углу. Возьму куш и сразу уйду. Из дувана выделю пятую часть. Но никаких авансов!

— Пятую часть мало.

— За наводку и за то, что не мешаешь — достаточно. Больше за такое не дают. Сделай что-нибудь сам — получишь больше.

— Ты что, хочешь, чтобы я с тобой на грант[64] пошел?

— Эх, сыскной надзиратель… Ты хоть знаешь, что такое грант? Хоть раз сам делал дело? Все что угодно может случиться. Кровь лить — это тебе не пьяных обирать.

Тут в дверь постучали, и просунулась голова хозяина постоялого двора Подшибихина:

— Иван Иванович, за вами из управления прислали.

— Чего там еще? Занят я. Ничего не могут без Щукина.

— Эта… опять… тело нашли.

— Черт! — Сыскной надзиратель вскочил и бросился к двери. На пороге остановился:

— Петр Зосимович, будем считать, мы договорились. Делайте свою коммерцию и никого не опасайтесь. Дня через три я к вам загляну еще раз.

— Буду очень обязан, Иван Иванович!

Форосков снова провел весь день в неспешных прогулках. Он видел погром и наблюдал, как толпа избила и чуть не покалечила Лыкова. С трудом удержался, чтобы не вмешаться… По счастью, исправник подоспел вовремя, и обошлось малыми потерями.

Петр осмотрел все дома в Варнавине, которые можно было бы назвать богатыми. Если бы он действительно готовил налет, кого бы выбрал в жертву? Особняк Смецких, усадьба Нефедьевых, хоромы купцов Попова, Селиванова и Красильникова, флигель княгини Трубецкой, палаццо предводителя Верховского. Всего семь. Еще помещение переводной конторы[65] и казначейство. Больше ничего заслуживающего внимания. Если уж играть роль «темного человека», налетчика-гастролера, нужно искать подходы. Знакомиться с прислугой, посещать богатые дома под надуманными предлогами. Если за ним будут следить, пусть видят, что он не сидит без дела.

Петр думал также и о Щукине. Такой опытный человек не удовлетворится первой беседой и попробует проверить личность приезжего гостя. Скорее всего, разошлет запросы в соседние губернии и, может быть, в Москву. На сей предмет Ивану Иванычу уже заготовлены сюрпризы…

Вечером Форосков снова встретился на улице с Лыковым, но тот не подал никакого знака. Петр и сам не семафорил: сообщить ему было нечего. А между тем убили еще одного ребенка… Петр засел сначала в ермолаевской пивной, затем перебрался в закусочные комнаты лавки Мокрецова, откуда перешел в ренский погреб Бугрова. Пил портвейн, заедал пиво моченым горохом, играл на бильярде. А еще толковал с обывателями. Представлялся торговым человеком по части механизмов. Наводил разговоры на утреннее происшествие и внимательно слушал. Страшная новость охотно обсуждалась, но обыватели не подсказали сыщику ни одной зацепки.

Засыпая, Форосков решил: завтра он берет в оборот Ваню Модного. Алексей Николаич велел его прощупать.

16. Смецкая и другие