Дело ведьмы

Фелиция закрыла глаза и снова вспомнила все ужасы, произошедшие с ней за последние дни. Вот к ней в дом вламываются представители закона и сообщают, что её доставят в город по подозрению в ведовстве. Её, привязанную к седлу лошади, босиком волокут по дороге, ведущей в населённый пункт, а её деревню выжигают, нещадно истребляя людей. Они не дошли до города всего несколько миль, когда знахарка заметила приближающуюся повозку инквизиции. Теперь ей предстояло испытание водой. Фелицию раздели и, крестообразно связав, так, что левая рука оказалась привязанной к правой ноге, а правая рука — к левой, палач три раза на верёвке опустил её в реку. При каждом подъёме она инстинктивно старалась набрать как можно больше воздуха в лёгкие и, наверно, только поэтому сумела сохранить себе жизнь, тем самым обрекая себя на ещё большие муки. Следующим на очереди находилось испытание иглой, проводимое для того, чтобы отыскать печать дьявола.

По убеждению, дьявол при заключении сговора ставит печать на какое-нибудь место на теле новообращенной ведьмы, делая его нечувствительным к любой боли, и укол в это место не вызывает крови. Поэтому палач специально искал на всём теле подозреваемой такое нечувствительное место и делал бесчисленное количество уколов, дабы убедиться течет ли кровь. В конце концов, когда знахарка уже почти потеряла сознание от холода и боли, палач или инквизитор (она не поняла, кто это был) объявил, что печать дьявола найдена, и подозреваемая отправляется в инквизиторскую тюрьму, дабы выяснить, в чём именно заключается её преступление и какого рода колдовство она использовала.

Фелиция открыла глаза и снова обозрела место своего заточения…

Она не знала, сколько часов прошло с того момента, как её сюда бросили, и до того, когда железная дверь открылась, в камеру вошел охранник и хриплым голосом произнёс:

— Пора.

Он подошёл и начал освобождать от оков подсудимую. Как только Фелиция попыталась встать, ноги, много часов лишённые возможности двигаться, подогнулись, и женщина упала не в силах пошевелить руками или ногами. Заключённой казалось, что путь по темным каменным и сырым коридорам занял целую вечность, но когда её ввели в пыточную, где уже собрались все члены инквизиции и палач, она была готова блуждать по этим коридорам всю жизнь, лишь бы не входить сюда. Женщина обозрела адские машины и, почувствовав, как дрогнуло сердце, лишилась чувств. Палач бесцеремонно окатил её холодной водой, возвращая женщину в сознание.

Очнувшись, Фелиция обнаружила себя привязанной к столбу, а инквизиторы тем временем отлаживали орудия для предстоящей пытки. Несколько минут спустя ей пришлось пройти через унизительную процедуру приготовления. Палач раздел её догола и внимательнейшим образом рассмотрел каждую пядь обнажённого тела, чтобы убедиться, не сделала ли несчастная себя при помощи волшебных средств нечувствительной к действию орудий пыток или не спрятан ли у неё где-нибудь колдовской амулет или иное волшебное средство. После всех приготовлений Фелицию усадили на деревянный стул. Один из инквизиторов подошёл к ней и, положа руку ей на плечо, вкрадчивым голосом произнёс:

— Фелиция, ведь ты прекрасно понимаешь, что мы всё равно узнаем, какое преступление ты совершила. Уж не лучше ли тебе самой признаться и покаяться?

— Мне не в чем каяться.

— Значит, не признаёшь себя виновной?

— Нет, не признаю.

— Милая, вот видишь, это называется «жом». Мы поместим большой палец твоей руки между винтами, сожмём их, и, поверь, ничего приятного ты не испытаешь. Так ты по-прежнему не хочешь признать свою вину?

— Я не виновна!

— Жаль, моя милая, что ты не хочешь проявить благоразумие и смирение. Приступайте!

Палач схватил руку знахарки и с величайшим удовольствием воплотил описанную выше пытку в действительность. Фелиция вскрикнула, видя, как из лопнувшей кожи сочится кровь.

— Милая, покайся, ведь ты должна осознавать, что будет только хуже, это только начало, — продолжал свои увещевания инквизитор.

Поскольку это не привело к признанию жертвы, инквизиторы решили ужесточить дальнейшие способы получения раскаяния. Следующим уровнем пытки был так называемый «испанский сапог». Палач заключил ногу жертвы между двумя пилами и сжимал их сильнее после очередного отрицательного ответа на вопрос о признании и раскаянии. Сквозь истошные вопли женщины он сжал эти тиски до такой степени, что кость распилилась, и вышел костный мозг. Крики несчастной были слышны далеко за пределами пыточной, служа напоминанием для других заключённых о том, что ждёт их самих. Так прошло несколько часов. По закону жертва могла быть подвержена пытке только один раз, поэтому судьи часто делали перерывы, чтобы подкрепить свои силы хорошей едой и вином, а тем временем жертва могла часами находиться вздёрнутой на дыбе или сидящей на «деревянной кобыле».

— Эй! Палач, вздёрни-ка её на дыбу, пускай подумает пару часов, пока мы обедаем.