Дело возмущенных мертвецов

— Ведь Клавдия Васильевна приходится вам двоюродной бабушкой, не так ли? Так и быть, я расскажу, что с вами произойдет по версии следствия. Вы с вашим молодым другом решили устроить вечеринку, но перестарались. Знаете, так бывает — молодо-зелено. Перебрали алкоголя. В результате он, — управдом показал на остатки окна, где исчез Костя. — Перепутал дверь с окном. Вы испугались и на пьяную голову тоже решили покончить жизнь самоубийством — то есть последовали за своим другом.

Управдом подошел вплотную к Маше.

— То есть с вами я проблем не вижу, — продолжал Олег Игоревич. — А вот, что делать с уважаемой Клавдией Васильевной, я пока не придумал, — он посмотрел на старушку. — Вы ведь уже один раз умерли.

Красными от слез глазами старушка посмотрела на управдома.

— Вы не человек, Олег Игоревич, — через силу выговорила она. — А я так в вас верила.

— Нельзя! — крикнул управдом. — В наше время никому нельзя верить. Это не ваш коммунизм, который вы так и не доделали. Теперь каждый друг другу враг или, в крайнем случае, деловой партнер. Но сейчас не об этом. Как нам объяснить ваше внезапное воскрешение? Ведь такого, как учили нас строители коммунизма, не бывает.

— Бывает, — раздался голос.

Все обернулись и увидели в окне Костю. Держась одной рукой за остаток оконной рамы, он влезал обратно на подоконник.

— Ты? — радостно воскликнула Маша.

Управдома перекосило.

— Очень невежливо. Ведь мы с вами уже попрощались. Вы, наверно, задались целью испортить мне весь праздник?

— Извините, что доставил вам неудобство, — поднимаясь на ноги, ответил Костя. — Но так уж вышло — крепкие раньше делали шторы.

— Через четыре часа заканчивается моя смена, — многозначительно произнес Свинищев управдому. — Может, повторим попытку?

Олег Игоревич уступил ему дорогу.

— Только прошу — поменьше крови. Это так непрофессионально и пачкает паркет.

— Перестелите, — сказал Свинищев и, похрустывая костяшками пальцев, двинулся на Костю. — Все сделаем в лучшем виде.

Не успел он сделать и двух шагов, как в квартиру вбежали Руслан и его отец. Следом за ними в изувеченную дверь протиснулась прокурорская охрана.

— Руки вверх! — закричал прокурор, обводя собравшихся изготовленным к стрельбе пистолетом. Еще два ствола его охранников выглядывали у него из-за спины. — Никому не двигаться. Оружие на пол. Капитан, чего стоишь? Выполняй приказ старшего по званию. Я хоть, как ты сказал, и из Задрищенска, но нажимать на курок умею.

Свинищев и Евсеев послушно опустили оружие.

— Вот и хорошо, а теперь ты, — указал полковник на управдома, но тот действовал быстрее. Он схватил в охапку Машу и Клавдию Васильевну и, приставив к ним пистолет, стал отступать в комнату девушки.

— Стойте, где стоите, — прошипел он. — Если кто-нибудь двинется, пристрелю обоих.

Дверь за ними захлопнулась и закрылась на засов. Руслан забарабанил в нее.

— Открой, гад! Я убью тебя, если хоть один…

Он не договорил. Раздался выстрел, затем второй. Послышался крик, удар о пол.

— Вперед! — скомандовал прокурор и его охрана дружно высадила дверь.

В комнате в луже крови лежал бывший швейцар Асбест Поликарпович. Он был в штатском, но Костя узнал его по густым бровям и по щетке усов. Над ним склонилась плачущая Клавдия Васильевна. В двух шагах от них лежало бездыханное тело управдома, изо рта которого на пол стекала струйка крови.

— Врача! — закричала Маша. — Скорее! Доктора!

— Не нужно, — слабым голосом остановил ее Асбест. — Не нужно доктора.

Счастливыми глазами он смотрел на склонившуюся над ним старушку. Клавдия Васильевна не могла сказать ни слова.

— Вот как все произошло, — шептали губы швейцара. — Теперь я могу спокойно умереть.

— Прости. Прости, меня! — говорила старушка, заливая его лицо потоком слез.

— Не плачь. Скажи только одно. Почему она не отвечала на мои письма? Она получала их?

Вместо ответа Клавдия Васильевна положила на грудь швейцара пачку исписанных крупным почерком листков.

— Они все здесь, — прошептала она.

Асбест Поликарпович положил свою руку поверх ее. Клавдия Васильевна попыталась освободиться, но он удержал.

— Нет, пусть. Мне так хорошо. Скажи, она любила меня?

Старушка прикрыла рукой дрожащие губы.

— Пожалуйста, скажи, она любила меня когда-нибудь? Она спрашивала обо мне?

Клара Васильевна закивала головой. На лице швейцара появилась счастливая улыбка.

— Спасибо, — произнес он. — Как хорошо — я скоро встречусь с ней.

Его глаза закрылись, а грудь перестала подниматься.

В стороне зашевелился приходивший в себя управдом.

— Воды, — простонал он.

— Погоди, сейчас напьешься.

Прокурор рывком поднял управдома на ноги и толкнул в объятия своей охраны.

— Глаз с него не спускайте.

Олег Игоревич стоял между двух верзил, переступая на неверных ногах и путаясь в петлях протянувшейся через гостиную Костиной веревки. Оглядываясь вокруг, он не переставал повторять.

— Ничего не понимаю. Что случилось?

Его блуждающий взгляд упал на Машу, и в глазах управдома загорелся злой огонек. Он неожиданно сложился пополам, будто хотел завязать шнурок.

— Эй! Чего — носок сполз? — окликнул его охранник.